– Я бы не сердился, если бы знал, что… позднее получу отмщение.

Самым соблазнительным голосом, на какой была способна, она спросила:

– Вы хотите реванша, Гарри? Или еще чего-то?

Должно быть, роль соблазнительницы ей не слишком удалась, поскольку он нахмурился:

– Где ваша компаньонка?

– Мисс Хендрика? Спит.

Гарри начал подниматься:

– Я провожу вас в номер.

– Нет! – Джесси поймала его руку. Она сегодня смела с ним, как распутница, а он целовал ее так, будто хотел овладеть ею. Джесси заметила, как на скалах он наблюдал за ней, перехватила хищный взгляд его восхитительных глаз. Но вечером… он сопротивлялся. Только бы суметь заставить его чуть задержаться… Она судорожно подыскивала тему для разговора. – Вы так и не сказали мне, почему здесь оказались.

Поколебавшись, Гарри снова медленно сел.

– Меня отправила сюда мать.

– Ваша матушка? – Джесси умела завести непринужденную беседу и сейчас вложила в нее всю свою душу. В ее голосе звучал неподдельный интерес, тревога, очарование.

– Я вернулся домой залечивать рану…

– Рану? Какую рану?

Снова он заколебался.

– Так, пустяки.

Джесси не поверила, но не собиралась уличать его во лжи. И не выдала своего отчаянного желания успокоить Гарри. Он не походил на тех мужчин, которые хотят, чтобы вокруг них суетились. С первого взгляда она почувствовала его одиночество и суровость, бросавшую вызов попыткам приручить Гарри. Он был как та дикая птица, которую они пытались спасти. Казалось, если протянуть к нему руки, он улетит, как это сделал выпавший из гнезда маленький ястреб. И в то же время она не могла – не хотела – отрицать его страстность, чувствовала в нем родственную душу. Их занимали те же темы, они смеялись над одним и тем же, они целовались… как одержимые.

– Вместо того чтобы оставить меня выздоравливать дома, мать решила, что мне нужно отвлечься, и устроила поездку сюда.

Почувствовав прилив жалости, Джесси сказала:

– Судя по всему, ваша матушка столь же хочет видеть вас дома, как моя мачеха меня.

– На самом деле мать меня обожает и жалуется, что я редко бываю дома и надолго не задерживаюсь. – Гарри нахмурился, будто поведение матери озадачило его.

– Наверное, вы приехали в неудачный момент.

– Возможно… – Его внимание снова сосредоточилось на Джесси, синие глаза в тусклом свете свечей стали сероватыми.

Часть его лица была в тени, и это соответствовало ее представлениям о нем. Он казался ей человеком-тенью, который исчезнет, стоит отвернуться, и она больше никогда его не увидит. Она должна не упустить эти мгновения.

На его красивых губах заиграла улыбка.

– Итак, завтра нас ждет встреча с третьим и последним претендентом. Вы примете его предложение?

– Как я могу? Выйти замуж без всякой симпатии и привязанности! – Она не хотела говорить о поклоннике. – Если бы я была храброй, я бы сбежала.

– Сбежали? Только не вы. Вы юная и мягкая.

– Я не мягкая.

– Как масло, оставленное на солнцепеке.

Джесси залилась смехом.

– И все-таки не растаяла.

Улыбка мелькнула на его лице быстрой вспышкой удовольствия.

– Мир вокруг холодный и суровый.

– Следовательно, храбрость необходима. – Подцепив тонкий ломтик швейцарского сыра, Джесси откусила кусочек. – Но я знаю своего отца. Если я сбегу, он никогда мне этого не простит.