— Чуда хочу.

— Ты мое чудо, — он поцеловал золотистую макушку.

— Так это твое, — проворчала она с наигранным недовольством. — А мое где?

— Я? — понадеялся Тьен.

— Ты не чудо, ты — чудовище!

Софи рассмеялась — всего лишь шутила, а он… Он зарычал, скинул ее на подушки и навис сверху, оскалившись, делая вид, что собирается вгрызться ей в шею. Хохот, крики, которые — он уж позаботился — не вырвутся за пределы их спальни. Детская возня. А в чем-то — совсем даже не детская… Но сейчас ему нравилось просто тормошить ее, щекотать до визга, слышать ее смех. Смотреть и видеть в ней нынешней ту, прежнюю, милую свою, светлую девочку, которая поначалу и улыбалась-то редко, и которую он никогда не позволил бы себе повалить вот так на кровать, чтобы зацеловать всю… как бы сильно этого ни хотелось…

— Сдаюсь, — выдохнула она, запыхавшись.

— И я, — свирепое чудовище покорно подставило голову, позволяя погладить себя по встрепанным волосам. — Так какое ты хочешь чудо?

— Волшебное. Это же ты у нас сказочник, вот и придумай.

Волшебное? Самое волшебное, что когда-либо случалось с ним, он баюкал сейчас на руках.

— Закрой глаза, — велел он.

Коснулся губами прикрытых подрагивающих век, провел пальцем по раскрасневшейся щечке…

— Теперь открывай.

Дар четырех — не игрушка. Но зачем он вообще нужен, зачем спасать миры, сражаться с пустотой и тьмой, если нельзя будет сотворить маленькое чудо для любимой своей девочки?

Софи распахнула глаза и замерла. Даже не дышала какое-то время, глядя прямо перед собой.

Комната осталась почти прежней. Ведущая в коридор дверь, платяной шкаф, туалетный столик, кровать, а на кровати — они. А вот внешняя стена исчезла. Прямо из спальни теперь открывался новый вид, непривычный, необычный и, как надеялся Тьен, волшебный.

— Идем? — он подал руку своей шеари.

— Идем! — поддержала она с восторгом.

Спрыгнула с кровати на пол и закружилась, рассматривая сменившее ночную сорочку длинное платье из воздушной, нежно-голубой ткани. Схватилась за предложенную руку, и сама потащила мужчину вниз по широкой лестнице, начинавшейся там, где заканчивался блестящий лаком паркетный пол.

Лестница вела в сказочный мир, в котором смешалось все самое красивое, что Тьену доводилось когда-либо видеть. Яркие цветы. Деревья с узорчатыми серебряными листьями, подпирающие кронами небо цвета лазури. В небе порхали дивные птицы, чьи голоса разливались в теплом чистом воздухе, наполняя его музыкой.

— Оно настоящее, — шептала завороженно Софи.

Трогала янтарные стволы сребролистных великанов. Гладила ковром стелившуюся шелковую траву. Нюхала цветы, и золотая пыльца оседала на кончике ее носа.

— Настоящее…

К сожалению или к счастью — нет. Но больше, чем иллюзия.

Воспоминания.

Его воспоминания.

Их, таких ярких и светлых, немного скопилось за проведенные вдали от родного мира годы, но если собрать все вместе, получишь волшебную страну.

Цветные горы у горизонта. Это не магия. Сформированные за тысячелетия из затвердевших пород самых разных фактур и цветов. Терракотовые, желтые, лимонные, багровые, малахитовые, бирюзовые — слой за слоем собирала их природа… Цветные горы — больше ничего хорошего о том мире Тьен не помнил…

Водопады. Даже издали слышится их грозный рокот, а брызги рождают в воздухе мириады радуг.

За лесом, со стороны похожим на волнующееся изумрудное море, виднеются башни прекрасного замка: белый камень, высокие стрельчатые окна, зубчатые стены и пестрые флаги над ними.