Словно каждый день начинался надеждой на новую жизнь, а заканчивался возвращением к прежней…

Дом просыпался. Просыпались жившие в нем люди.

Сначала Генрих. Тьен слышал, как он прошел по коридору, потом вернулся в свою комнату ненадолго, а затем вышел снова.

Потом Клер. Ее пробуждение ознаменовалось хлопаньем шкафов и короткими перебежками по всему дому. Должно быть, искала что-то. Нашла и помчалась довольная на кухню. Приготовит завтрак, разбудит Люка…

Дети собирались со старой дворовой компанией на речку.

Обняв Софи, любуясь безмятежной улыбкой на ее сонном лице, Тьен прислушивался к их сборам. Вставать не хотелось. Не сейчас, пока они там суетятся и расспрашивают Генриха, оказавшегося экспертом в рыбной ловле, какой лучше брать прикорм… Вспомнилось, как Ланс полюбил одно время рыбачить. На прикорм он брал, кажется, макуху подсолнечника… Да, точно, макуху. И сам тоже грыз спрессованный в камень, пахнущий сладким маслом жмых.

А еще Ланс в приметы верил и говорил, что покойники не к добру вспоминаются…

Дурное предчувствие сегодня решило не дожидаться вечера.

— Который час? — пробормотала Софи спросонья.

— Рано еще. Спи.

Казалось, как только они выберутся из постели, как только выйдут из комнаты, случится что-то ужасное…

— Знаешь, чего я хочу?

— Снова чудо? — пришлось постараться, чтобы улыбка получилась искренней и беззаботной.

— Ага, чудо. Лохматое такое с длинными ушами… Давай собаку заведем?

— С длинными ушами? Может, тогда кролика?

— Не-е-е, собаку. Давно хотела, но в квартире держать… А тут у нас двор. Давай, а?

Сколько же у нее накопилось подобных желаний? Детских, не исполнившихся в срок желаний, в которых она отказывала себе всю жизнь…

— Прямо сейчас? — спросил он, готовый по первому знаку выдернуть из любого уголка мира забавного вислоухого щенка. Может, и не породистого… Наверняка не породистого, брошенного всеми, прозябающего сейчас где-то в подворотне, но милого и ласкового. Чтобы всем было хорошо, и Софи, и тому щенку…

— Нет, — она потянулась. — Сначала позавтракаем.

Пришлось вставать, одеваться, чистить зубы. Побриться не мешало бы, но это означало задержаться в ванной лишние пятнадцать минут и на это время оставить без присмотра Софи…

— Что у нас на завтрак? — нарочито-бодро спросил он, вернувшись к жене.

— Что пожелаешь.

— Даже так?

— Ну да, — улыбнулась Софи задорно. — Ты же волшебник. Что захочешь, то и наколдуешь.

После Итериана, теней-ильясу и его откровений, она стала избегать слова «шеар». Будто перестань она называть его так, что-то изменится.

— Я буду рад, если ты сама мне что-нибудь наколдуешь. Яичницу, например.

Но колдовать никому из них не пришлось.

Генрих уже сварил кофе и приготовил тосты на всех. Поджидал их за накрытым столом.

— Присаживайтесь, я тут похозяйничал вот…

— Давайте я налью, — Софи хотела взять у него кофейник, но Генрих не позволил.

— Я сам, милая, — сказал он ласково, и поглядел на нее при этом с такой нежностью и грустью… Как будто прощался…

Тьен непроизвольно прижал руку к груди, чувствуя, как забилось быстрее и тревожнее сердце.

— Пап, что с тобой?

— Со мной? — Генрих разливал кофе по чашкам, и руки его заметно дрожали. — Со мной все в порядке… Вот, это твой. — Он пододвинул к Тьену чашку.