— Смотри, — шеар привлек к себе жену и указал на небо.

Там, в клочья разрывая мощными крыльями облака, парил золотой дракон. Неописуемое зрелище, в первый раз Тьену казалось, что сердце разорвется от восторга. Тогда он позавидовал Холгеру, выбравшему для себя этот образ…

Воспоминания изменились, золотые крылья потемнели…

Тьен отвел взгляд от дракона, переключая внимание Софи на поднявшегося в небеса феникса. Короткий полет — так прекрасны они лишь за миг до смерти. А возрожденные похожи на большеротых галчат, только искрят немного…

— Пойдем дальше?

Персиковый сад. Аромат зрелых плодов, оттягивающих ветки…

Почему вспомнилось?

Он сорвал большой персик, оттер от пуха и подал своей шеари.

— Как вкусно! — она зажмурилась от удовольствия.

В этой волшебной стране невозможно ни наесться, ни напиться, но вкус… Вкус он помнил. Сочная сладость, тающая во рту…

А вода в бьющем из-под земли ключе еще вкуснее… Особенно, когда третий день изнемогаешь от жажды, вынужденный экономить каждую каплю…

Бабочки. Огромные, каждое крыло величиной с ладонь. Одна из них села на голову Софи — большой разноцветный бант. И тут же вспорхнула, устремляясь к крупному яркому цветку, источающему немного приторный, но все равно приятный аромат.

А если подняться на холм, с вершины можно увидеть лазоревое море и корабли под белоснежными крыльями парусов…

— Тьен, это…

— Чудо? — улыбнулся он, как бы спрашивая, выполнен ли заказ.

— Мечта!

— Ты мечтала о таком?

— Нет, я… — Софи погрустнела. — Я, наверное, вообще ни о чем не мечтала. Но если бы мечтала…

— Об этом?

— Возможно. Хотя бы просто увидеть что-то подобное…

— Да, — согласился он. — Увидеть стоит.

— А ты? Мечтал?

— Да. Но о другом. Хочешь, покажу?

— Глаза закрыть?

— Закрой.

Он прижал ее к груди, вдохнул с наслаждением запах золотящихся на солнце волос.

— Открывай.

Они стояли, обнявшись, на крыльце своего дома…

Чудеса в умеренных дозах оказались полезны обоим.

Софи повеселела. Порхала по дому, мурча себе под нос какую-то песенку. Улыбалась.

И ей улыбались в ответ. Люк. Клер, еще не совсем оправившаяся от давешнего происшествия. Генрих.

Софи стала… Нет, она всегда была — сердцем дома, сердцем семьи, солнцем, к которому притягиваются малые планеты — но сегодня это было как никогда очевидно.

Возилась ли она на кухне или гуляла по саду, размечая места для разбивки новых клумб, или даже, читала на террасе, никогда не оставалась одна. Каждому хотелось побыть с нею хотя бы недолго, помочь, поговорить, поделиться маленькими секретами, просто посидеть рядом.

А Тьен… Тьен не слышал в этот день дурных голосов.

Но за днем пришел вечер, и точно так же, как сумерки прокрались в дом, в сердце вползла тревога.

Можно закрыться от предчувствия, сделать вид, что не слышишь сигналов грядущей беды, но от самой беды не спасешься, не зная, в чем и от кого ее ждать.

И еще одну ночь он не сомкнул глаз, охраняя свое сокровище.

От кого?

От того, кто прятался в ночи и шептал, задыхаясь от злости: «Убийца не имеет права на счастье»…

Утром снова отпустило.

Словно каждый день начинался надеждой на новую жизнь, а заканчивался возвращением к прежней…

Дом просыпался.