Тот, Кто Ведает Травы, сделал прощальный жест и удалился, петляя среди палаток и возов. Ученики сидели с раскрытыми ртами.

Потом Та, Кто Смотрит в Озеро, тряхнула светлой гривой и пискнула:

– Ой! У нас будет маленький! И мы с учителем примем роды!

Тори окатила ее суровым взглядом.

– Не лезь в дела старших, жеребенок! Забыла, как чистят котлы? Так и напомнить недолго!

…Ночью, когда они уединились в своем шатре, Глеб спросил:

– Правда ли, что ты, едва родившись, цапнула лекаря за палец?

Тори хихикнула.

– Разве я помню? И мать не помнит, и старшие сестры. А отец и лекарь говорят, что так и было. Но те зубы выпали в детстве, и выросли новые. Очень хорошие!

И она осторожно укусила Глеба за ухо.

Но так не получилось.

На половине пути к Лошадиному Уху примчался гонец от военного вождя, ехавшего со своими всадниками в авангарде. Тот, Кто Крепче Быка сообщал, что у кромлеха стоят шокаты, числом около восьмисот, все на конях и в боевом убранстве. Колонна остановилась, вожди начали выкликать имена воинов, мужчины натягивали панцири, хватали оружие, седлали скакунов. Не прошло и четверти часа, как в степь потянулись отряды, и было в них не меньше двух тысяч; еще столько же окружили цепью караван и стада. Керы были многочисленным народом, сильным и храбрым, но знал ли об этом противник? Последний раз Люди Кольца и Люди Холмов сошлись в битве полвека назад – достаточный срок, чтобы шокаты забыли о поражении.

Глеб ехал вместе с лекарями и старшими из учеников. Уголь, предчувствуя схватку, косился на проносившихся мимо всадников, грозно фыркал и вскидывал голову. Смирные кобылки лекарей, увешанные сумками с бальзамами, бинтами и дощечками для лубков, пугливо шарахались от хааха. Солнце едва миновало зенит, степь была залита светом, и не верилось, что скоро ее огласят воинственные крики, лязг клинков и стоны умирающих.

Галопом к Лошадиному Уху добрались минут за двадцать. Камень не был рукотворным мегалитом; может, его притащил сюда древний ледник или выперли из недр в незапамятные времена подземные силы. Высокая бурая скала торчала в море трав, и ее, пожалуй, не сдвинуло бы с места все племя керов, даже с помощью Людей Холмов. Их войско стояло перед камнем, будто пытаясь его защитить – сотни всадников в шлемах и боевых доспехах. Арбалеты взведены, клинки и секиры покачиваются с угрозой, копья выставлены вперед.

Битва, однако, не началась – из шеренг Людей Кольца выехал десяток всадников. Глеб разглядел, что среди них оба походных вождя и все военные предводители: Тот, Кто Ездит без Седла, Тот, Кто Согнул Железо, Тот, Кто Бросает Камни, Тот, Кто Крепче Быка и другие. Строй шокатов тоже раздался, и появились двое: старик на пегой лошади и воин лет сорока, светловолосый, широкоплечий, могучий, в кожаном панцире и широком поясе из стальных пластин.

– Вы пришли, – громко произнес старец. – Вы опять здесь, как в дни моей юности, когда я бился с вами, проклятые бродяги!

– Бился и был побежден, – напомнил Тот, Кто Держит Ладонь на Кольце. – Хочешь, чтобы это повторилось снова? Что тебе нужно, шокат? Почему у путевого камня керов твои воины?

– Потому, что камень на нашей земле! Вы пришли, и ваши кони и быки пожрут травы и выпьют воды всех ручьев! Ваши охотники перебьют и распугают дичь! В ваших кострах сгорят ветви и сучья, которых нам хватило бы на много дней! Вы несете опустошение!

– Ложь в твоих словах! – рявкнул походный вождь.