– Как, не важно! Главное, что нарезали!

– Могли бы и раньше явиться. У нас погибших сотни три, а в госпитале десятки обожженных…

– Явиться? Это вы о ком?

– Разумеется, не о зеленых человечках с Венеры. О наших покровителях, друг мой! Все-таки они пришли!

– Тогда лучше не предъявлять претензий. Судя по тому, что мы видели, стоит только благодарить и петь осанну. Иначе они нас…

– Как бог черепаху, – добавил кто-то.

Глеб слушал и усмехался с облегчением. Нельзя сказать, что душа его пела – вспоминались ему Жак Монро и поселок Монмартр, девочка без ног и другие увечные в госпитальных палатах, а еще молодые керы, убитые плоскомордыми. Тут не до радостных песен, не до победных гимнов! Облегчение, всего лишь облегчение… от того, что больше никто не умрет, и они с Тори тоже живы, и жив их еще не рожденный малыш…

Не сговариваясь, не размыкая рук, они шагнули к лестнице. Люди на улице стояли молча, глядели в небо, будто им не верилось в избавление, но кто-то уже перебросил мостик через трещину, кто-то возился у завалов, разгребая камни. Глеб и Тори шли под деревьями от башни к башне – те еще не светились нефритом и янтарем, но как бы ожили, тянулись вверх без страха, с вызовом вздымая к тучам острые кровли. Ночь отступала, мрак таял, сменяясь предрассветными сумерками, с моря подул ветер, вытягивая из ущелья запахи дыма и гари.

Госпитальные здания были темны, лишь в окне приемного бокса мелькнул одинокий огонек. Осмотрев башни, Глеб вздохнул, чувствуя, как покидает его тревога: ничего не покосилось, трещин в стенах нет, только внизу валяются кучи камней.

– Поднимись в ординаторскую, пусть зажгут свет и подготовят пациентов к обходу, – сказал он Тори. – Я сейчас… одна минута… надо отдышаться.

Она кивнула, нежно коснулась его щеки и шагнула ко входу в башню. Глеб направился к лошадям, встал в темноте у бугристого древесного ствола. Над ним раскачивались ветви, шелестели листья, рядом фыркали вороной и серый, тыкались мягкими губами в плечо, требуя ласки; должно быть, после страшной ночи им хотелось услышать звук человеческого голоса.

– Все хорошо, ребята, все хорошо, – промолвил Глеб. – Вылечим наших больных, в степь заглянем, родичей навестим, а после отправимся на Землю. Там много дел, и все они важные и неотложные… Вернемся в наш старый мир, но и про новый забывать нельзя, не должны здесь твориться всякие бесчинства, а значит, необходима охрана. – Сделав паузу, он бросил задумчивый взгляд на небо и добавил: – Думаю, с этим не будет проблем. Нынче для нас пересечь Галактику туда и обратно что чихнуть… В общем, присмотрим за порядком.

Уголь одобрительно фыркнул, обдав шею хозяина теплым влажным воздухом. На миг Глебу почудилось, будто за лошадьми, во мраке у стены ущелья, возникла неясная тень, появилась на долю секунды и тут же исчезла. Он протер глаза, прищурился и спросил:

– Йокс, это ты? Отзовись, друг мой! Где тебя носило?

– Долго искал, – ответила темнота. – Теперь я здесь. Присутствую.

Станция триподов у Марса

Община триподов в Солнечной системе не только следила за прогрессом человеческой цивилизации, оказывая тайную помощь ее отдельным представителям, но имела возможность связаться с другими поселениями, что находились во всех галактических ветвях. Сведения от этих отдаленных наблюдателей были получены и рассмотрены; теперь каждый член сообщества знал, что цепочка событий, растянувшихся на многие тысячи лет, пришла к завершающему концу. Некогда – точный срок не занимал триподов – они обнаружили здесь разумную жизнь и оценили ее потенциал; по их прогнозу раса людей могла сделаться фактором стабильности в Галактике – конечно, не в данный момент, а в далеком, очень далеком будущем.