– Думаю, вам за пятьдесят, но вы в отличной форме, – сказал он. – Не располнели, не поседели, не облысели… Редко приходится видеть мужчину ваших лет в таком хорошем состоянии, особенно из родных палестин. Мои пациенты из России слишком любят пить и есть.

– Ценю мнение хирурга! – Грибачев рассмеялся. – Но вы ошиблись, доктор – мне девяносто семь. В ноябре стукнет девяносто восемь.

Челюсть у Глеба отвисла, рот приоткрылся. Это было невероятно, просто невозможно! Процессы старения безжалостны, и ни один человек, доживший до такого возраста, не мог выглядеть на пятьдесят. Да что там на пятьдесят – на сорок, если не меньше!

– Сколько? – выдохнул он. – Я не ослышался?

– Не ослышались. Повторяю: девяносто семь.

Косметических операций он не делал, рубцов на шее нет, подумал Глеб. Да и какие операции, какие подтяжки! На руки посмотреть – как у молодого человека! Нет способов, чтобы уменьшить возраст вдвое! А потому…

– Вы не человек? – спросил он шепотом. – Вы, как Йокс, прилетели на Землю с какой-то миссией? Посодействовать нашим гениям?

– Вы снова ошиблись. – Грибачев помотал головой. – Если хотите, я готов пройти обследование в вашем госпитале. Кстати, по паспорту мне сорок шесть – ни к чему, знаете ли, дразнить гусей… Но я давно сотрудничаю с нашими… хмм… работодателями, а у них такие препараты… Я же вам сказал, что бонусы тоже имеются.

Глеб помассировал виски. Его сердце стучало так, словно он в быстром темпе пробежал километр.

– Что за препараты? Они только омолаживают или могут применяться с другой целью? Для лечения рака, нефропатии, цирроза печени?

– Узнаете в свое время. – Грибачев взглянул на часы. – О, уже без четверти двенадцать! На сегодня довольно, друг мой. Обдумайте мое предложение, и встретимся завтра или через день, как вам будет угодно. – Он поднял стакан и чокнулся с Глебом. – Выпьем за грядущее сотрудничество, на которое я очень рассчитываю. И не только я. Поверьте, вас ожидают удивительные встречи.

Он уехал на такси. Глеб проводил его до калитки и долго стоял там, глядя на камни древнего амфитеатра. Злые песчаные смерчи не поднимались над ними, тишина и покой царствовали в ночи, и над Сплитом, над всем побережьем Адриатики сияли яркие южные звезды. У одной из них – или, возможно, у многих – кто-то был озабочен делами Земли, пребывавшей в смутном времени, в эпохе третьей стражи. Так озабочен, что старался помочь земным гениям, связать их крепче с вселенской ноосферой – ибо кто, кроме них, мог вывести землян на верный путь? Гении – двигатель прогресса, и хотя он принес не меньше несчастий и горя, чем радостей, все же была надежда: вдруг великие умы придумают такое, что всех накормит, вылечит и осчастливит.

Но размышлял Глеб не об этом. Препараты, крутилось в его голове, чудесные препараты, что продляют молодость и жизнь, делают глубокого старца полным энергии и сил! Наверняка их можно применять и в других случаях, исцелять детей с церебральным параличом, спасать недужных с почечной недостаточностью, лечить от гепатита, рака, инсульта, лихорадки Эбола и прочих смертельных болезней. Еще от лейкемии…

Поздно! – подумал он. – Слишком поздно! Почему Грибачев не явился год назад или хотя бы полгода?.. Если ему, Глебу, и правда ниспослан этот странный дар, он бы не раздумывал! Он бы душу продал за чудесное лекарство! Только бы спасти Марину, а потом… Потом он вымостил бы сотне гениев дорогу в ноосферу! Даже если бы мозг его сгорел или взорвался от таких трудов! Но что случилось, то случилось…

За его спиной скрипнула дверь.