— Каленым железом пытать будете? — пробормотала Сашенька в подушку.

— Понадобится, так и каленым. Мне твою честь беречь надо, а тут, радость моя, все средства хороши. Да вставай уже, что ли! Сколько можно бока отлеживать? Полдень на дворе.

Услышав это, девушка сразу подскочила в кровати.

— Полдень? — ужаснулась она. — О Боже!

— А что такое? — забеспокоилась Анна Владимировна еще больше.

— Да я ведь обещала Михаилу Антоновичу, что мы утром поедем с ним кататься верхом!

Присев на ее постель, Анна Владимировна медленно повторила:

— Михаилу Антоновичу? Вы уже успели так подружиться с ним? Когда, интересно?

— Но он же старый друг нашей семьи, — уклончиво ответила Сашенька. — Что ж тут странного? Мне захотелось немного развеселить его. Разве это предосудительно? Он все время такой печальный… Просто рыцарь печального образа.

Бросив платье на стул, мать холодно заметила:

— Да уж и без тебя найдутся охотницы развеселить его. Он хорош собой, неглуп, богат. Жених хоть куда.

— Ну вот, — поддразнивая мать, сказала Саша и смущенно опустила ресницы.

— Что «ну вот»? Тебе-то он никак в женихи не годится!

— Да почему же не годится? Если за ним песочек смести, который сыплется…

— Какой еще песочек? — Анна Владимировна так и задохнулась от возмущения. — Да он ведь мой ровесник! Неужто ты и меня в старухи записала?

— Ну что вы, маман, — успокоила ее Сашенька. — Я думала… мне казалось, что господин Орлов намного старше вас.

Сашенька видела, что мать раздражена этим разговором, и сознательно дразнила ее. Правда, девушка не совсем понимала, чем именно так недовольна Анна Владимировна. Неужели мать улыбалась Орлову в глаза и называла его родным человеком, а про себя думала совсем другое?

Сашеньке не хотелось верить в такое двуличное отношение к старому другу. Хотя она не раз отмечала у матери склонность к злословию. Но тогда речь шла о посторонних людях.

Девушка вопросительно посмотрела на Анну Владимировну, но та порывисто поднялась и, отойдя, встала у окна. Ветерок, проникающий через раскрытые створки, слегка ворошил ее выбившиеся из прически волосы. Пристально глядя куда-то вдаль, Анна Владимировна тихо проговорила:

— Тебе нужен другой мужчина. Михаил Антонович всем хорош, но ведь он человек другого поколения. Нашего поколения. Что тебе с ним? Скучно, пожалуй, будет. — Она повернулась к дочери, и голос ее зазвучал тверже: — Так что ты, душа моя, забудь все эти глупости. Ты с ним прогулки будешь устраивать, чтобы ему настроение поднять, а он ведь и увлечься может. Зачем тебе его мучить попусту, скажи ты мне? Он и без тебя уже намучился в жизни.

Сашенька вспыхнула.

— Да не собираюсь я его мучить! Что вы, честное слово… Я в ваших глазах просто чудовище какое-то!

— Может, сознательно и не будешь. Ты ведь не злая девочка, я знаю. — Анна Владимировна протянула руки, и дочь охотно бросилась ей в объятия.

Саше так хотелось признаться матери, что всю ночь ее настигали странные видения, в которых она видела свое тело совершенно обнаженным и отданным во власть чьих-то рук. Мужских рук… И эти руки творили с ней что-то чудесное, заставляли содрогаться и стонать от наслаждения. А главным потрясением было то, что в последний момент перед пробуждением Сашенька поняла: в ее постели был… Михаил Орлов. И это его тело так страстно прижималось к ней и входило в нее, доставляя неслыханное наслаждение…

Поцеловав растрепанные Сашенькины волосы, мать добавила:

— Но с мужчинами нужно быть осторожнее, радость моя.