— Капитан Сквира, — четко сказал он.

Вокруг его босых ног на полу сразу же расползлось темное пятно.

В трубке было тихо. Но это была не та телефонная тишина, которая возникает, если не срабатывает автоматика и сигнал не доходит до абонента. Нет, это была живая, дышащая тишина. С той стороны его слушали.

— Капитан… э-э-э… Сквира, — повторил Северин Мирославович.

Через окно он видел центральную площадь города, залитую солнечным светом, яркую, почти праздничную. И пустынную, как всегда. Только у гастронома мельтешили несколько человек.

— Вас… ну… не слышно, перезвоните, — И Северин Мирославович положил трубку на рычаг.

Несколько секунд ничего не происходило. А потом вновь раздался звонок.

— Капитан Сквира!

Тихо.

— У аппарата!

В трубке слышались далекие шорохи и потрескивания — работали реле и трансформаторы, удерживая соединение двух абонентов.

— Говорите же! — выкрикнул Северин Мирославович, понимая, что говорить человек с той стороны провода не собирается.

Капитан уже готов был дать отбой, когда ухо неожиданно уловило негромкий перезвон. Невидимые часы, несомненно стоявшие в той же комнате, откуда звонили, сыграли что-то знакомое и стали мелодичными ударами отмерять время.

Сквира замер. Он знал, что это были за часы. Тот же звук, тот же тембр, та же мелодия. И даже едва уловимое эхо, отражавшееся от стен. В опечатанном, пустом доме Рыбаченко, в комнате, где стоял стул, очерченный кровавым полукругом, напольные часы отбили четыре…

— Вот черт! — пробормотал капитан и бросил трубку.

Он заметался по комнате, лихорадочно собирая и натягивая на себя одежду.

Телефон зазвонил опять, но это было уже неважно.

На ходу застегивая рубашку, Сквира скатился по лестнице вниз. Дверь в номер хлопнула, но так и осталась незапертой.

Город встретил Северина Мирославовича ласковым дуновением теплого ветерка. Солнце почти слепило. Тучи плыли по небу, но они казались легкими, пушистыми. Наверное, в кои-то веки их можно было назвать облаками.

Капитан никак не попадал в рукав, но останавливаться, чтобы расправить скрутившийся в узел пиджак, не мог. Добежав до рынка, Сквира нырнул в калитку и, прокладывая себе путь через неплотную толпу, пересек его насквозь.

На автобусной остановке сразу за центральным входом переминались с ноги на ногу несколько человек. У каждого были авоськи, сумки, свертки. Каждый выглядел устало. Каждый равнодушно посмотрел на странного молодого человека и отвернулся. Под мягкими дуновениями ветра Сквира ощутил холодок на голове, и запоздало вспомнил, что волосы его так и остались мокрыми. И не расчесанными.

Автобуса не было. Северин Мирославович нетерпеливо затанцевал на месте. Потом стал вглядываться в проезжающие мимо машины, надеясь увидеть такси. И тут же вспомнил, что в Володимире такси нет вообще…

Капитан тяжело дышал. Конечно, пробежка была легкой и сама по себе сбить дыхание тренированного мужчины не могла. Однако сердце стучало, а грудь ходила ходуном. В голове вихрем носились обрывки тревожных мыслей.

Можно было бы выскочить на проезжую часть и остановить любую машину. Сотруднику органов, находящемуся при исполнении…

В этот момент из-за поворота вынырнул оранжевый автобус. Яркое солнце на мгновение блеснуло на табличке с указанием маршрута. Впрочем, неважно — первый номер, второй… Они все идут туда, куда нужно. Автобус подкатил к остановке. С легким шипением распахнулись двери, и Северин Мирославович запрыгнул на площадку. За ним зашли еще несколько пассажиров, дверь закрылась, и город в больших окнах медленно поплыл назад.

В салоне было множество пустых мест, но капитан остался стоять.