Володимир, райотдел милиции, 19:20.

— Согласен, покушавшийся на вас действительно может быть тем человеком, который следил за Ревой, — доносился из трубки далекий голос Икрамова. — Жаль, что вы его не разглядели…

Северин Мирославович кивнул — глупый жест, когда говоришь по телефону.

В Ленинской комнате капитан находился один. Все, кто помогал Сквире и Козинцу искать в доме Рыбаченко следы нападавшего, разъехались буквально несколько минут назад. Северин Мирославович стоял, прижавшись разгоряченным лбом к прохладному стеклу окна. Совсем рядом шевелилось его полупрозрачное отражение. Оно выглядело обескураженным и, чего греха таить, все еще напуганным.

— Чтобы решиться на покушение, — продолжал Сурат Бахтиерович, — преступник должен был считать, что у него нет другого выхода. Какое-то ваше слово или действие подтолкнуло его. Причем совсем недавно. Что вы делали в течение последних суток?

— Был с Часныком и Кранц-Вовченко в подземном лабиринте крепостного вала…

— Да, я помню. Разве я не запрещал вам заниматься этими бесполезными походами по туристическим достопримечательностям?

— Но мы ведь нашли место раскопок Ревы!

— Нашли, поздравляю. И как это продвинуло следствие? Какие новые версии вы готовы выдвинуть или какими новыми фактами подтвердить существующие?

Северин Мирославович молчал. Его пальцы нервно крутили по подоконнику какую-то бумажку. Кажется, справку из городского архива. В Володимире действительно в довоенное время существовал магазин «Рашевский и сын» — ювелирный…

— Понятно, — ровным голосом произнес Икрамов. — Однако давайте все же вспомним, что еще вы делали в последние сутки.

— Ну… — Сквира напрягся, пытаясь собраться. — Мы с вами встречались со стариками в музее, показывали им монету. Потом я был с ними в подвале разрушенного костела. Нашли место, где вел свои раскопки Геннадий Рыбаченко…

— Монета… — проговорил Икрамов. — Впервые мы показали фигурантам дела монету…

— Да, — капитан вздохнул. — Еще что?.. Крамарук побеседовал с Игнатенко о перерасходе электроэнергии на кирпичном. Я показывал фоторобот подозреваемого на железнодорожном вокзале. Случайно встретился с директором Дома пионеров в кафе. По его подсказке мы с Козинцом нашли Валентину Плачинду, последнюю девушку Геннадия. Подергали решетки на окнах Успенского собора с Квасюком и Богданой из фотографии…

— Да, вы завтракали с ней сегодня утром, — холодно сказала трубка.

— Ну, Богдана просто… — Сквира замешкался, подыскивая слова. Потом прокашлялся. — Дзюба при мне передал снимки своих монет Марте Фаддеевне… Вот, собственно, и все.

— Гм, сложно понять, что именно толкнуло преступника на покушение… Вам нужно подумать самому.

— А как отпечатки пальцев с бутылки? — несмело поинтересовался Сквира.

— Я сильно надавил, и нашу картотеку уже проверили. Не значатся. Впрочем, что-то может отыскаться в областных управлениях. Давайте подождем.

Северин Мирославович снова вздохнул. Его главная надежда рухнула. Вот так вот, мимоходом, между прочим…

— И еще одно…

У капитан екнуло сердце. Он весь напрягся.

— Меня в ваших рассуждениях смущает одна небольшая деталь. Правильно ли я понял, что вы ищете преступника только среди тех, чьи имена Рева написал на черновике своей лекции? — Из трубки, как и утром, повеяло холодом предрассветной степи, в которой уже выстроилась в боевой порядок неисчислимая конница хана Узбека.