— Ого! — Марта Фаддеевна приподняла бровь. — Сейчас самое время бросить вам перчатку!

— Я при исполнении… — миролюбиво пояснил Сквира. — Я обязан так думать. А от себя лично — прошу прощения!

— Принимается, — величественно кивнула старуха.

— Кстати, это ваше завещание вполне ведь могло стать отправной точкой для всего плана. Вы вдруг осознали, что дело вашей жизни попадет в чужие руки, что вы обделили собственных детей и внуков. Взять свои слова назад вы не могли. Но могли украсть чужую коллекцию, чтобы хотя бы она досталась вашим наследникам.

— Это уже отдает извращением, — мрачно прохрипела Марта Фаддеевна.

— Извращением? Возможно… — согласился капитан. — Но вы не виновны.

— Вот даже как? — она задрала подбородок. — Я не виновна?

— Ага. Без всяких сомнений.

— Даже обидно как-то, — проворчала Кранц-Вовченко.

— Все очень просто, — капитан улыбнулся. — Во-первых, во время нашей встречи в понедельник вы ни разу не попытались рассказать мне о своем алиби. И даже не намекнули! Психологически преступнику очень трудно удержаться и не выпалить в лицо следователю, что в момент убийства его усиленно спасала от гипертонического криза скорая…

— Вот тебе и врачебная тайна… — буркнула старуха.

— Во-вторых, коллекция Ревы много лет была в пределах вашей досягаемости — на многочисленных выставках. Вам не требовалось искать тайники в его доме. Я еще не узнавал, как организовываются перевозки ценных экспонатов, но, подозреваю, договариваетесь обо всем именно вы. Так что…

Марта Фаддеевна слегка скривила губы.

— Как-то все слишком просто…

— Хорошо, вот вам довод посложнее. На следующей неделе у вас в Луцке пройдет очередное заседание общества филателистов. Продлится оно, как всегда, два дня. На нем должен был присутствовать Рева. Это подтверждается множеством источников.

— Вы даже проверяли? — хмыкнула старуха. — И что?

— Подумайте, — прищурился Сквира. — Именно это снимает с вас все подозрения.

— На следующей неделе Орест должен был присутствовать на нашем заседании, и это… — задумчиво повторила Марта Фаддеевна. — Не понимаю.

Сквира торжественно проговорил:

— Зачем подсылать вора к Реве в день, когда тот находится в городе, если вам точно известно, когда он будет два дня подряд отсутствовать? Два дня и одну ночь!

Старуха несколько секунд обдумывала услышанное.

— Да, пренебречь такой возможностью было бы… гм… легкомысленно.

— Именно! Не могли же вы не понимать, что с обеда у Часныка Орест Петрович мог вернуться домой в любую секунду. От квартиры Алексея Тимофеевича до дома Ревы — несколько минут хода. Слишком быстро. Слишком опасно. А вот если бы Орест Петрович был на совещании в Луцке…

— Северин Мирославович! — послышалось издалека.

Капитан оглянулся. В отдалении, в группке болельщиков команды педагогов, стоял директор Дома пионеров. Гаврилишин приветственно поднял руку и слегка поклонился. Сквира помахал ему в ответ.

— А кто у вас значится следующим главным подозреваемым? — спросила Кранц-Вовченко, но тут же остановила его. — Нет, нет, молчите! Я сама догадаюсь… — Она подумала недолго. — Олекса, конечно! Хорошо знал и Ореста, и Гену, интересуется историей, имеет доступ к прессу и плавильным печам.