— Да, угадали. Но его я отверг даже раньше, чем… ну… вас.

— Про заседание я ему не говорила, — пожала плечами дама.

— Все еще проще, — улыбнулся Сквира. — Алексей Тимофеевич не бросился к телефону, когда Рева сбежал с его дня рождения. И не помчался за Орестом Петровичем вдогонку. Два свидетеля это подтверждают. А ведь организатор, который не сумел, как планировалось, удержать у себя дома жертву, просто неизбежно попытался бы предупредить сообщника. Организатор просто обязан был трезвонить в хату Ревы. И даже стремглав бежать туда огородами, чтобы схватить сообщника за руку и выволочь его на улицу до того, как пожалует хозяин…

На футбольном поле Козинец неожиданно для себя оказался с мячом перед штрафной площадкой учителей. Защита запаниковала, вратарь покинул ворота, стоявшие далеко нападающие оторопело смотрели назад. Болельщики, тоже не понявшие, что произошло, некоторое время никак не реагировали на эту ситуацию, и Василь Тарасович, будто в замедленном сне, шел вперед, пиная перед собой мяч. Один из защитников, тот самый начальник, кинулся ему в ноги, но Василь Тарасович легко перебросил мяч через него. Зрители, наконец, осознали происходящее и метнулись поближе к воротам преподавателей. Стадион опять зашумел. Василь Тарасович обвел второго пузатого дядьку и вышел один на один с вратарем. Тот оглянулся на ворота и придвинулся к Козинцу ближе. Лейтенант рванулся, стремительно уходя вправо, и не останавливаясь, пробил. Мяч описал пологую дугу и влетел в сетку ворот.

Крики и шум взрывом ударили по ушам. Милиционеры и даже болельщики бросились поздравлять Козинца. Учителя мрачно следили, как судья достает мяч из их ворот.

— Вот так, такой вот логикой, — продолжил Сквира, — я и отверг… отверг всех подозреваемых.

Старуха глядела на него, привычно высокомерно задрав подбородок.

— Дочь и зять Ревы не могут быть организаторами, потому что хорошо знают, где расположены в доме тайники. А один из тайников вор найти так и не смог… Квасюку и Гаврилишину незачем убивать Гену. Они ведь живут в этом городке, они молоды и сильны. Каждый из них мог сам залезть в дом Ревы. Гена никак им не мешал. Смерть его ничем им не помогала… — Сквира бросил взгляд в сторону Богданы. Та что-то кричала, подпрыгивая среди своих друзей. — Кроме того, директор Дома пионеров был единственным человеком, знавшим о большинстве длительных отлучек Ревы из Володимира. И знал он не только, когда Орест Петрович уедет, но и сколько будет отсутствовать. Рева сам писал ему это в заявлениях на отпуск. Поэтому Гаврилишину совершенно не нужно было рисковать в день рождения Часныка…

— А вот вам еще подозреваемый, — Кранц-Вовченко указала куда-то в толпу. — Похоже, меня ищет.

Северин Мирославович обернулся. На пустых трибунах стоял Дзюба. Белый шарф, небрежной петлей наброшенный вокруг воротника черного пальто, развевался на ветру.

— Валентин Александрович? Исключено. Его не было на том вечере у Ревы. Монета просто не может быть делом его рук.

— А, ну да! — равнодушно отозвалась Марта Фаддеевна. Похоже, эту кандидатуру она предлагала не всерьез. — Вам нужен тот, кто не знал, когда Орест должен отсутствовать дома.

Северин Мирославович покивал.

— Зачем вообще понадобилось чеканить золотую монету короля Максима Третьего? — задумчиво пробормотал он. — Откуда у Генки появилась большая сумма денег? Где записная книжка Ревы и два его нумизматических альбома? Кто и зачем следил за Ревой в подземном лабиринте? Кто и зачем залез в его дом весной, когда он был в Днепропетровске? Кто и зачем в июле залез в… — Капитан оглянулся.