Морячки помогли Ивану перебраться непосредственно к месту происшествия. Он сосредоточенно сдвинул брови и оглядел утлое суденышко.

    -  Ну, и где же твой крючок? - поторапливали свесившиеся с корабля «понятые».

    -  Ищу, - коротко ответил Птенчиков.

    Он опустился на колени и принялся методично исследовать внутренности лодки. Всё было в порядке. Никто не топтался здесь в грязных башмаках и не хватался за гладкие весла жирными руками. Не было также ни обгоревших записок, ни вышитых носовых платков. Хотя…

    Не веря в удачу, Птенчиков склонился над уключиной. Вокруг покрытой конспиративной ржавчиной гайки обмоталась голубая нить от джинсовых штанов. Именно в такие штаны была одета его ученица, когда явилась в лабораторию ИИИ. Душа детектива наполнилась благоговейным трепетом: он нашел первую в жизни улику!

    -  Ну что, отыскал снасть? - начали терять терпение моряки.

    -  Сгинула! - бодро отозвался Иван, пряча на груди драгоценную ниточку. Он выбрался на палубу. Разочарованные дозорные отправились к бочонку, нести свою тяжкую вахту.

    Птенчиков спрыгнул на берег. Улика грела сердце. Теперь можно было с уверенностью утверждать, что на Буян явилась Варя.

    А может, и кто-то другой, также любящий носить джинсовую одежду…

    Птенчиков постарался прогнать неприятные сомнения. Что предпринять дальше, он не представлял. Впрочем, в распоряжении детектива еще оставался так называемый «метод тыка», пригодный к использованию в самых неразрешимых обстоятельствах.

    В глубокой задумчивости он побрел вдоль пристани. Дорога вывернула на центральную площадь. Птенчиков полюбовался солнечными бликами, отскакивающими от куполов главного городского собора, и вновь потупил голову.

    Сосредоточиться мешал шум прилегающего к площади базара. Птенчиков раздраженно поморщился, потом остановился. Где, как не на базаре, можно услышать самые свежие новости и самые невероятные сплетни? Имеет смысл заняться шопингом!

    Базар потрясал своим многоголосьем. Резвились скоморохи, хрюкали поросята, зычно перекликались торговки, гулко раздавались удары кузнечного молота… Останавливаясь прицениться в местах наибольшего скопления оживленно гомонящей публики, Птенчиков миновал рыбный ряд, суконный ряд, послушал игру слепого гусляра и подивился на чернокожего «ефиопа», глотающего кинжал за кинжалом. В скотном ряду его чуть не забодала коза, и он поспешил перебраться поближе к продавцам сладостей. Удача настигла сыщика средь кадок с соленьями.

    -  Прикинь, братан, что я сейчас видал на берегу! - говорил засаленный детина продавцу маринованных огурцов.

    -  Тухлую селедку? - ухмыльнулся тот.

    -  Ага, как же. Голую девку!

    -  Да ну? Брешешь!

    -  Вот те крест! Кожа белая, коса черная, титьки… - рассказчик аж зажмурился.

    -  И что ж она, так прямо и стояла?

    -  Не. Разбежалась и прыгнула.

    -  Куда?! - опешил продавец.

    -  С Кривого Клюва прямо в бурно море.

    -  Зашибись…

    -  Уважаемый, а что это за Кривой Клюв вы сейчас упоминали? - вклинился в разговор донельзя заинтригованный Птенчиков.

    -  Скала за тем мысом, - мотнул головой детина. - Что, тоже охота на девку взглянуть? Так она уж небось утопла…

    «Как же, утопла! Не знаешь ты Варвары Сыроежкиной», - думал Птенчиков, пересекая трусцой пустынный берег.