|
Люди вокруг пугались поначалу. В первый вечер даже разбежались, и корчмарь умолял нас провалиться к чертовой бабушке, к лешему, к водяному — куда угодно, лишь бы подальше от честного заведения! — Погрузившись в приятные воспоминания, Нещур сцепил руки на животе и смотрел уже не на Упряма, а в потолок. — А мы продолжали спорить… Потом народу стало любопытно. На следующий день послушать нас, посмотреть диковинные живые картины, внять старинным былям собрались люди изо всех окрестных селений. Они принесли корчме такую выручку, что, когда наш спор закончился, корчмарь уже на коленях умолял погостить еще денек. Куда там — мы и так уже опаздывали! — Волхв довольно хихикнул. — Однако же корчма с тех пор стала пользоваться успехом. Люди требовали старинных песен, зрелищ и мудрых разговоров. Корчмарь стал зазывать волхвов, бродячих сказителей и скоморохов. Забавно, но споры любомудрствующих оказались любимы больше прочего. Вскоре уже многие мудрецы и маги нарочно заворачивали в ту корчму, зная, что всегда найдут там собеседника. Это под Старомином было, на севере Крепи: Там теперь известная школа магов. А в корчме — хозяин назвал ее «Просветление» — и учителя, и ученики столуются.
Упрям слушал с улыбкой. О боги, боги, почему так мало счастья в мире? Ведь это счастье — сидеть вот так в тишине и спокойствии, непринужденно беседовать с умным человеком о самых неожиданных вещах и предвкушать пусть сложную, зато невероятно увлекательную работу. Но ведь есть еще так много забот… Он вспомнил глаза Ласа, теперь почти неотрывно его сопровождавшего, даже в читальню поминутно «ненароком» заглядывавшего, и ему стало не по себе. Похоже, десятник сомневался, а это Упряму не нравилось больше всего. Он побил определенность. И за сомнения готов был возненавидеть пуще, чем за измену. — Так что такое «необязательное будущее»? — спросил ученик чародея. — В тех спорах все стороны сошлись на том, что будущее хоть и определено, все же не является единственным, — пояснил Нещур, — Как думаешь, почему предсказания всегда туманны? Мы привыкли считать, что таково их изначальное свойство. Однако некоторые чародеи, и Наум в их числе, а среди волхвов, скажу без ложной скромности, это наблюдение первым сделал я, — заметили, что чем больше магической силы вложено в попытку прозреть будущее, тем более невнятный ответ ждет прорицателя. Отчего так? Мы долго думали, проводили другие наблюдения и в итоге поняли: наш мир — я говорю обо всей Вселенной со всеми ее мирами, как небесными, так земными и исподними, — не единственный. Есть другие, похожие на наш, но — соседствующие. Представь себе несколько домов. Они очень похожи. У каждого есть крыша — Небо; есть погреб — Исподний мир; есть светлицы и горницы — миры земные. В светлицах разные люди живут — как разные народы. Дома в чем-то сходны, а в чем-то различны. Но все они стоят на одной улице, и точно так же разные Вселенные, друг на дружку похожие, соседствуют в одной Сверхвселенной. Видимо, есть какие-то связи между ними, и можно из одной попасть в другую, как из одного дома в другой перейти. Вот потому-то прорицатели и темнят. Не по природному свойству своей предсказательной магии и не по привычке морочить людям головы. Просто они, стремясь прозреть далекое будущее, затрачивают много сил — и тем самым затрагивают связи Вселенных. И видят, как развиваются события не только в нашем «доме», но и во всех соседних. — А почему же тогда бывают совпадения? Правильные предсказания? — Да как раз потому, что соседствующие Вселенные схожи. Сравни опять с домами: какие бы разные люди ни жили в них, общее найдешь всегда. В любой семье есть свой хозяин, хозяйка, дети. Имеется красный угол и печь. Коли дети провинятся — наказаны будут, коли отличатся — похвалят их. |
