— Да.

Дороти задумчиво курила.

— Мне лезут в голову потрясающие идеи. Наиболее подозрительными кажутся те двое, которых ты еще не видел. — Петтис и Бернеби.

— Почему?

— Вот почему. Петтиса ты отвергаешь, потому что он чересчур мал ростом, верно? Думаю, доктор Фелл с его эрудицией легко устранил бы это препятствие… Вспоминаю одну историю — не помню, где я ее читала, но она, кажется, фигурирует в нескольких средневековых легендах. На турнир приезжает огромный рыцарь в латах с опущенным забралом и побеждает всех противников. Потом против него выступает другой могучий рыцарь, ударяет его копьем в шлем и, к ужасу зрителей, сносит ему голову. Но тут из брони слышится тоненький голосок, и выясняется, что доспехи принадлежали красивому юноше, который был слишком мал и худ, чтобы заполнить их целиком.

Рэмпоул уставился на нее.

— Это вздор, милая моя, — с достоинством произнес он. — Ты хочешь сказать, что Петтис мог расхаживать с фальшивыми головой и плечами?

— Ты слишком консервативен. — Дороти сморщила нос. — По-моему, это неплохая идея. Тебе нужно подтверждение? Отлично! Разве Миллс не говорил о блестящих волосах и о том, что голова выглядела так, будто была сделана из папье-маше? Что ты на это скажешь?

— Скажу, что это чушь. У тебя нет более практичной идеи?

— Есть! — Дороти была охвачена вдохновением. — Это касается невозможной ситуации. Почему убийца не хотел оставлять следов на снегу? Вы все изобретаете замысловатые причины, которые сводятся к тому, что он просто решил поиздеваться над полицией. Чепуха, дорогой! Какой может быть единственная подлинная причина, по которой человек не хочет оставлять следы ног? Потому что эти следы могут указывать непосредственно на него. Очевидно, у убийцы имеется какая-то деформация ноги, след которой способен привести его на виселицу…

— Ну?

— А ты говорил мне, что Бернеби страдает косолапостью.

Когда незадолго до рассвета Рэмпоул наконец заснул, его преследовали сны, в которых деформированная нога Бернеби выглядела более зловеще, чем человек с фальшивой головой. Конечно, это была чепуха, но в кошмарном сне Рэмпоула она смешалась с загадкой трех могил.

Когда доктор Фелл постучал в дверь незадолго до девяти утра, Рэмпоул быстро побрился, оделся и побрел через безмолвный дом. Для доктора Фелла (как, впрочем, и для всякого другого) было необычно подниматься в столь ранний час по воскресеньям, и Рэмпоул понимал, что ночью произошла какая-то новая чертовщина. В коридорах было холодно, и даже огромная библиотека, где полыхал камин, приобрела нереальный облик, который присущ всему окружающему, если встаешь на рассвете, чтобы успеть на поезд. Завтрак на троих подали в эркере, выходящем на террасу. Небо было пасмурным и грозило снегопадом. Полностью одетый доктор Фелл сидел за столом, стиснув голову руками и уставясь в газету.

— Братец Анри снова взялся за дело, — проворчал он, ударив газетой по столу. — Хэдли только что звонил, сообщив кое-какие детали, и будет здесь с минуты на минуту. Для начала взгляните на это. А мы-то думали вчера вечером, что столкнулись с неразрешимой проблемой… Просто поверить не могу! Это напрочь вытеснило убийство Гримо с первой полосы. К счастью, газетчики не увидели связи между двумя преступлениями, а может быть, Хэдли велел им об этом помалкивать. Вот!

Рэмпоул, наливая кофе, читал заголовки. «МАГ УБИТ ПРИ ПОМОЩИ МАГИИ!» — гласил один из них, являя удовлетворение беллетристических амбиций автора.