Он улыбнулся. Доктор согласился, прежде чем Хэдли успел отказаться, и Петтис удалился с куда более бодрым видом, чем пришел. После его ухода все трое посмотрели друг на друга.

— Ну? — проворчал Хэдли. — По-моему, он был достаточно правдив. Конечно, мы все проверим. Особенно впечатляет следующий пункт: почему любой из них должен был совершить преступление именно в тот вечер, когда его отсутствие было бы обязательно замечено? Мы займемся Бернеби, но он, похоже, также отпадает, хотя бы по этой же причине…

— А прогноз погоды утверждал, что снега не будет, — напомнил доктор Фелл. — Это переворачивает все дело вверх ногами, Хэдли, но я не понимаю… Ладно, давайте отправимся на Калиостро-стрит. Всюду лучше, чем в этих потемках.

Пыхтя, он проковылял за накидкой и широкополой шляпой.

Глава 13

ТАЙНАЯ КВАРТИРА

Пасмурным зимним воскресным утром опустевший Лондон казался почти призрачным. А Калиостро-стрит, куда вскоре свернул автомобиль Хэдли, выглядела так, словно вовсе не собиралась просыпаться.

Как говорил доктор Фелл, Калиостро-стрит состояла из нескольких магазинов и жилых домов. Она отходила от Лэмс-Кондьюит-стрит — длинной и узкой торговой улицы, тянущейся на север к неуютным, похожим на казармы зданиям Гилфорд-стрит и на юг к оживленной транспортной артерии Теобалдс-роуд. На ее западной стороне в направлении Гилфорд-стрит, между канцелярской и мясной лавками, начинается Калиостро-стрит. Ее легко не заметить, если не следить за указателями. Но за этими двумя зданиями она внезапно расширяется и тянется еще на двести ярдов, упираясь в глухую кирпичную стену.

Призрачное ощущение при виде улиц или кварталов, скрытых в запутанных лабиринтах города, никогда не покидало Рэмпоула во время его странствий по Лондону. Это напоминало чувство, когда, выходя из парадной двери собственного дома, вы обнаруживаете, что улица таинственным образом изменилась за ночь, а из окон на вас смотрят усмехающиеся лица, которых вы раньше никогда не видели. Рэмпоул стоял рядом с Хэдли и доктором Феллом в начале Калиостро-стрит, окидывая ее взглядом. С обеих сторон тянулся ряд магазинов. Витрины были зашторены или закрыты складными решетками, бросая вызов покупателям, словно крепость — противнику. Даже вывески с надписями позолотой выглядели вызывающе. Стекла обладали различной степенью чистоты — от сверкающего блеска витрины ювелирного магазина, последнего справа, до грязно-серой витрины табачной лавки, первой на той же стороне. Витрина эта казалась высохшей сильнее, чем самый древний табак, и скрывалась за афишами и плакатами, сообщающими новости, которые едва ли могли кого-то заинтересовать. Далее находились два ряда трехэтажных домов из красного кирпича с белыми или желтыми оконными рамами и задернутыми занавесками, на нижних этажах украшенными игривыми оборками. Почерневшие от сажи дома выглядели как одно длинное здание, если не считать тянущихся к входным дверям железных перил, которые пестрили объявлениями о сдаче меблированных комнат. На крышах на фоне свинцового неба темнели трубы. Снег растаял, превратившись в серую слякоть, несмотря на ледяной пронизывающий ветер, который гонял по мостовой брошенные газеты.

— Веселенькое местечко, — пробормотал доктор Фелл. Он заковылял по мостовой — его шаги отзывались гулким эхом. — Давайте все уточним, прежде чем привлечем к себе внимание. Покажите мне, где находился Флей, когда его застрелили… Нет, постойте! Где он жил?

Хэдли указал на табачную лавку, у которой они стояли.

— Над этой лавкой в начале улицы, как я вам говорил. Мы вскоре поднимемся туда, хотя Сомерс там уже побывал и ничего не обнаружил. Ну, пошли — только держитесь в середине улицы…

Он двинулся вперед, отмеряя целый ярд одним шагом.