К тому же оператор уже дал «Звезде» отбой по «двенадцатому», переключившись на подготовку отстрела плазмы своим следующим подопечным.

Долгую минуту, шесть десятков земных секунд, я пялился на «двенадцатого», как последний идиот пытаясь прочесть в рельефах его тяжеловесных конструкций суть тревожного послания, которое только что почудилось моему вконец разболтанному воображению.

А потом…

— Экипаж, внимание, говорит капитан! — Я сказал «капитан» вместо уставного «командир корабля» потому что очень спешил и экономил каждое слово. — Беру управление на себя.

Еще только начав фразу, я решительно активировал ручной режим управления.

Ко мне из соседних ложементов метнулись встревоженные взгляды двух пилотов.

Но несмотря на них, несмотря на протесты «Олимпика», отреагировавшего на столь резкое лишение его полномочий серией тревожных сигналов, я остался непреклонен.

«Звезда» уже завершала разворот, нацелившись хищным зевом своей вечно голодной «Харибды» на АСОП-10.

Успеть я мог совсем немногое: в ручном режиме дал один-единственный импульс на кормовые дюзы второй группы вспомогательных двигателей «Звезды».

Этого оказалось вполне достаточно, чтобы мы со скоростью сорок метров в секунду начали двигаться к «десятому», смещаясь поперек нашего основного направления поступательного движения (ведь, напомню, мы по-прежнему продолжали полет лагом).

Вообще-то ситуация, когда командир корабля неожиданно теряет рассудок, находясь в ходовой рубке, да еще и сосредоточив в руках все бразды правления звездолетом, хоть и не имеет прецедентов, но вполне обстоятельно проанализирована в приложениях к Уставу Экспедиции.

В таких случаях центральный полетный компьютер мгновенно анализирует содержание и возможные последствия команд, исходящих от неадекватного кормчего. После чего ЦПК, как правило, не составляет труда блокировать их и застопорить все опасные процессы, запущенные без его ведома этим жалким существом из плоти и крови, да к тому же еще и со столь хрупкой психикой.

То, что компьютер сразу не блокировал мои действия, объяснялось лишь тем, что я дал команду всего лишь одной группе двигателей, да и то — вспомогательных.

Но я был уверен: очень скоро он разберется в ситуации, и тогда…

Впрочем, «Олимпик» хотя бы помалкивал.

Но вот люди!

— Петр, что там у тебя? — тревожно спросил по рации Панкратов. — Меня ЦПК предупреждает, что «Звезда» переведена в режим ручного управления командиром корабля. Объяснись.

— Товарищ командир, прокомментируйте ваши действия, — сухо попросил первый пилот, вторя Панкратову.

— Петр Алексеевич, вы чего это? — озаботился штурман.

О да, я их всех понимаю!

Всё происходящее выглядело так, что я свихнулся и решил протаранить «десятку», благо до «ловца комет» АСОП-10 оставалось по навигационным понятиям всего ничего…

Теперь, когда я сделал всё, от меня зависящее, я мог перевести взгляд на экраны бокового обзора.

Туда, в засеянную Млечным Путем черноту, на «двенадцатого».

Холодная испарина вновь выступила на моем лбу. «Ловец» всё так же неподвижно, безжизненно висел поодаль.

В конце концов, сон — это всего лишь сон… Доверять надо электронике и автоматике, а не чувственному бреду, данному нам в смутных ощущениях.

«Эта чертова мистика скоро окончательно сведет меня с ума», — с горечью подумал я.

А в следующую секунду экран озарился ослепительной вспышкой.

Плазма!

«Ловец»!

Прямо в нас…

АСОП-12 все-таки выстрелил.