Док-камера сейчас играла роль карантина, пока Минералов с Бирманом доуточняли степень радиационной и биологической опасности. Ракетоплан определенно фонил, хотя и в достаточно терпимых пределах. А вот что касается вирусов и бактерий, разобраться с ними было сложнее.

Обшивка ракетоплана уже была омыта дезинфицирующим составом из специальных форсунок, но наши партнеры не хотели рисковать, и потому мы оставались в герметичном боте. А там видно будет.

— На эти катера ставили газофазные ядерные двигатели, — продолжал траппер. — Запасы рабочего тела и топлива для катеров экспедиция могла частично восполнить, организовав небольшое ядерное производство вокруг штатных реакторов модульного городка… Во всяком случае, так считали разработчики!

Даже хилая полоса пропускания динамика не укрыла от нас презрительный смешок. По всему видать, наш Вергилий весьма скептически относился к такого рода технологиям четырехвековой давности.

— Что за топливо? — Уточнил Смагин.

— Америций, газофазные топливные элементы. Ну, это на реакторе, и плюс ксенон основным рабочим телом. Хотя может пользовать и водород, и гелий.

Не могу сказать, что такие разговоры добавили мне оптимизма. По всему видать, движок ракетоплана в плане радиоактивности — довольно-таки «грязный» агрегат. А ну как если там все переборки заляпаны долгоживущими изотопами?

— Ну что, готовы?

Бирман ловко втиснулся на водительское место, и легкая стесненность мигом превратилась в порядочную тесноту. Мы ведь уже давно облачились в казенные «Астроны» — вакуум-скафандры гражданской модели с усиленной радиационной защитой.

— Тогда — с Богом! Минералов, я тебе сейчас передал полное телеуправление «Сомом», а значит — ты его прямой наместник, учти, — хохотнул траппер. — Вверяю в твои руки жизни и здоровье этих трех любознательных товарищей, а заодно и свою собственную. Ты слышишь, наместник?

— Не наместник. Только дублер, — лениво отозвался динамик. — Ни пуха!

Наше дружное ответное рявканье «К черту!» заглушил пронзительный свист. Это за нами герметизировался люк туннеля.

Наш бот, медленно ползущий по док-камере, миновал щиты с датчиками электрораспределительной системы.

Мерно пульсировал синюшным, покойницким светом крохотный дисплей последнего на нашем пути терминала ручного управления воротами дока.

Еще через десять метров, на специальной ферме, были закреплены несколько гермокостюмов и баллоны наподобие акваланговых.

— Эликсир жизни, — пояснил Бирман, перехватив мой взгляд. — Газовая смесь кислорода с азотом. Там давления — выше крыши. Последний оплот жизнеобеспечения, если что.

Он дурашливо выпучил глаза, выкатил из орбит так, будто невидимая сила распирала его изнутри. И подмигнул Тайне.

Та зябко поежилась, хотя в «Астроне» было жарковато.

Мы неспешно объехали ракетоплан по периметру, рассматривая его со всех сторон.

Нам с Тайной не терпелось попасть внутрь, но Бирман настоял на выполнении стандартной процедуры.

Процедуры чего именно и каким стандартам она отвечает — траппер не уточнил.

В итоге Бирман подогнал наш гусеничный бот к корме катера и остановился ровно под срезом маршевых дюз.

— Внешним осмотром удовлетворен, — сказал он. — Постановляю. Первое: из бота без моего приказа не выходим. Второе: на катер проникаем вместе с ботом. Третье: никаких вопросов!

«Вместе с ботом? Как он себе это представляет?!» — промолчал я.