Эти слова задели Марию не меньше, чем предыдущие. Она любила своего капеллана и его жену и сейчас испугалась, что ее супруг намеревается отослать их в Англию.

Не глядя на нее, Вильгельм добавил:

– Твой отец находится на пути в Голландию.

– Мой отец?!

Она вовремя спохватилась. Ему не нравилась ее привычка повторять все, что ей говорят. Странное дело, это случалось только в разговорах с ним.

– Да, решил нанести визит своей дочери. Он настолько заботится о ее благе, что приедет сам и все увидит своими глазами. Так он написал мне. А на самом деле – мчится на всех парусах в Голландию, потому что в Англии его больше не выносят.

– Больше не выносят моего отца? – не сдержалась уязвленная Мария. – Но Англия это его родина. Он наследник трона!

– Он – католик. Вот в чем корень проблемы: англичане не желают видеть католика на английском троне. Потому-то твоего отца и отправили в изгнание.

– Но они будут обязаны признать его…

– Полагаю, англичане – не из тех людей, которым можно говорить, что они должны и что не должны.

Глаза Марии расширились от ужаса.

– Но дело не может обстоять настолько плохо. Ты не преувеличиваешь?

– Думаю, скоро ты сама поймешь, что происходит в Англии, хотя и не была там больше года.

Эти слова он произнес с таким холодным сарказмом, что у нее вспыхнули щеки – но она, забыв о страхе перед мужем, встала на защиту отца.

– Я знаю только одно: мой отец – человек, с честью послуживший своей стране. Когда он возвращался с победами, одержанными в нелегких морских сражениях, народ встречал его как героя.

– Ну а теперь провожает как изгнанника.

– Неправда.

Вильгельм изумленно поднял брови.

– Я в это не верю, – твердо произнесла она.

В ее голосе не чувствовалось прежнего надрыва; он звучал так же холодно, как и голос ее супруга.

– Когда я могу увидеть моего отца?

Вильгельм опешил – он не был готов к такому отпору.

– Через несколько дней. А если будет попутный ветер…

– В таком случае я должна устроить достойный прием наследнику английской короны.

Мария повернулась и вышла из комнаты. Глядя на закрывшуюся за ней дверь, Вильгельм вдруг забеспокоился. Она явно взрослела: из этой короткой встречи он вынес такое чувство, будто говорил не со своей ранимой и безропотной супругой, а с какой-то другой женщиной. Очевидно, сказывалось влияние ее отца. Пагубное влияние, разлагающее. Поэтому предстояло быть начеку. Не потому, что он боялся ее перехода в католическую религию – нет, в этом смысле Яков не смог бы на нее повлиять. Но он был ее отцом, а такая чувствительная и сентиментальная женщина, как она, вполне позволила бы забить себе голову ненужными понятиями о дочерних обязанностях наследной английской принцессы.

Он должен был помнить о том, что после смерти Якова – или его отречения – корона перейдет к Марии. На роль супруга царствующей королевы он не согласился бы ни при каких условиях. Следовательно, Мария должна была уяснить, что муж превосходит ее во всем, по всем статьям; а это в свою очередь значило, что Марию предстояло как можно скорее настроить против ее отца.

СУПРУЖЕСКАЯ НЕВЕРНОСТЬ

Несмотря на неприязнь к тестю, Вильгельм устроил ему самый почетный прием. Герцога и его свиту он встретил сразу по прибытии в сопровождении трех тысяч гвардейцев отвел во дворец Гааги.