Папа чуть не подавился пельменем, Гюнтер деликатно отхлебнул еще пива, оставив под носом шикарные пенные усищи, и наклонился к клетке, Сергей прекратил тасовать колоду. Рикардо действительно лежал в очень неестественной позе.

    Рикардо - это хомячок. Снежно-белый сирийский хомячок, живший у Оли уже почти два года. Очень крупный, толстый и страшно кусачий. Оля всегда кормила его сама - к ее руке он привык, позволял брать себя на руки и даже иногда соизволял лизнуть в палец. А вот если его пытался погладить кто-нибудь другой, тут же вгрызался с яростью бешеной пантеры. Отважный хомячок не боялся никого и ничего - когда однажды в гости к Колобковым пришла двоюродная сестра отца со своей кошкой, тот так злобно тявкал на нее из-за прутьев, что бедная киса забилась под диван и сидела там до самого ухода. Она не привыкла к огромным белым мышам, лающим, как собака.

    Но теперь Рикардо лежал неподвижно, уткнувшись хвостом в мисочку с водой, а носом - в тарелку с сухим кормом. Оля ревела навзрыд. Мама гладила ее по голове, неуверенно приговаривая что-то неразборчивое - Зинаида Михайловна совершенно не умела обращаться с плачущими детьми. К ее чести надо сказать, что их дети плакали чрезвычайно редко - все четверо унаследовали от отца жизнерадостность и боевитость.

    -  Хуймяк… - задумчиво почесал лысину Колобков.

    Он всегда произносил это слово именно так. А когда ему пеняли, что звучит уже как-то немножко не того, всегда с возмущением парировал: «Может, тогда и «застрахуй» не говорить, а?!»

    -  Ну ладно, ладно, утри глаза - помер и помер, что ж тут сделаешь? - попыталась утешить дочь Зинаида.

    От этих слов Оля заревела еще громче.

    -  Купим мы тебе другую крысу, не расстраивайся! - сделала вторую попытку мама.

    -  Это хомя-я-я-як!!! - возмущенно зарыдала дочь.

    -  А я тебе предлагала собаку завести - они долго живут. Давай возьмем у тети Любы щеночка? У них как раз скоро Полкан кутят принесет.

    Пуделиху тети Любы действительно звали Полканом - когда покупали, то не смогли разглядеть половые признаки под кудрявой шерстью, и в конце концов какой-то знаток сказал, что это мальчик. Через два года, когда «мальчик» принес щенков, ошибку поняли, но переименовывать не стали - слишком уж привыкли к имени. Да Полкан и сама привыкла - всегда откликалась, когда ее так называли.

    Третья попытка тоже завершилась неудачно - Оля не слишком-то любила собак.

    Отец семейства задумчиво почесал переносицу и сунул руку в клетку - вытащить усопшего. В следующую секунду раздалось сразу четыре оглушительных крика.

    -  Папа, папа, он живой, живой!!!

    -  А-а-а, [цензура], мой палец!!!

    -  Петя, не смей материться при детях!!!

    Четвертым орал хомячок Рикардо. Громче всех. Он возмущался до глубины души - подумаешь, не дошел до спаленки, уснул прямо рядом с кормушкой! Обязательно надо тыкать в бок всякой гадостью!

    Но про него все тут же забыли. Счастливая Оля схватила свою клетку и убежала в каюту - да побыстрее, пока обозлившийся папа не выкинул грызуна за борт. А все остальные устроили консилиум вокруг приплясывающего и вопящего от боли Колобкова - озверевший Рикардо прокусил ему палец насквозь.

    -  Прямо сквозь кость!… прямо сквозь кость!… - орал Петр Иванович, брызгая на всех кровью. - Чертов хуймяк!!!

    -  Надо говорить «хомяк», папа! - вякнула Оля, еще не дошедшая до каюты.