И даже если она и станет потом рассказывать, что ее похитили и что она пропадала где-то неделю и ничего не помнит, все равно ей никто не поверит, да и слушать ее никто не будет. Витя выслушал Романцову хмуро и посмотрел с презрением.

 — Я в твои дела не лезу, — угрюмо проговорил он. — Что там ты у людей в голове делаешь — твоя забота. Главное — результат. Так и тут: не вмешивайся, не суйся с советами. В таких делах я лучше разбираюсь. И будет лучше, если бабу эту ликвидировать, возни меньше.

 — А я, по-твоему, просто так, что ли, интересуюсь? — вскипела Романцова. — А если труп найдут, пока я в той квартире буду находиться?

 — Не найдут, — усмехнулся Витя, ощерив желтые зубы, — за это не беспокойся.

 Александра Петровна только вздохнула: ничего не оставалось делать, как довериться Вите, в таких вопросах он был специалист.

 И в одно прекрасное утро она надела рыжий парик и голландское пальто и стала ждать звонка по мобильному телефону, удостоверившись, что Мария Николаевна Амелина вышла на свою обычную утреннюю прогулку в Сосновский парк.

 Сейчас, войдя в комнату, Романцова встретила Витин вопросительный взгляд.

 — Ну, что там?

 — Нормально все, она ни о чем таком не знает. Немец не говорит ей, что у него в последнее время с головкой неладно.

 — А где он был прошлой ночью? — не успокаивался Витя. — Почему дома не ночевал?

 — Откуда я знаю! — разозлилась Романцова. — Нужно было лучше за ним следить, не упускать из виду…

 — Ну ладно, — Витя пошел на попятный, потом продолжил:

 — Андрей звонил, ему девчонка сообщила, что деньги завтра придут.

 — Она его не заподозрила? — встревожилась Романцова.. — Слишком откровенно он себя ведет.

 — Видно, крепко девочку зацепило, — усмехнулся Витя, — серьезные отношения у них, раз служебные тайны она выбалтывает;

 А ты что — ревнуешь, что ли?

 — Отстань ты, — всерьез разозлилась Романцова. — И что ты вообще тут делаешь?

 Тебе больше заняться нечем?

 — Есть чем. — Он не спеша поднялся и посмотрел на нее сузившимися глазами. — Дел у меня много, ведь, судя по всему, наконец-то наступает решающая фаза операции. Так что я пойду, пожалуй. А ты уж сиди тут до вечера, когда немца окончательно обработать нужно будет.

 Романцова постаралась скрыть охвативший ее озноб: ей было страшно оставаться одной в этой квартире, казалось, что стены давят и вещи пытаются изгнать самозванку. Разумеется, это все ей кажется, нервы, нервы…

 И еще она боялась, что кто-нибудь придет и спросит Амелину. Можно не открывать дверь на звонки, хотя Витя по ее просьбе переклеил фотографию в паспорте Амелиной на ее собственную, так что если бы пришел, допустим, почтальон, или проверяющий электроэнергию и спросили бы документы, у Александры Петровны есть что им предъявить. Но лучше этого не делать, лучше вообще как можно быстрее убраться из этой квартиры подальше.

 Ничего, сегодня последний вечер она будет находиться в этой квартире. Придется, правда, заночевать здесь, чтобы завтра утром закрепить достигнутые вечером результаты.

 Что ж, надо мобилизоваться, дело, конечно, сопряжено с риском, но того стоит.