— Нельзя, Гораций, там чужая территория, — стала я ему выговаривать.

 Гораций посмотрел на меня с легким презрением:

 «Вечно глупости твердишь, как все женщины!» — говорил его взгляд.

 Но мне было не до взглядов нахального ротвейлера, я уставилась на дом. Башенка, крыльцо-портик, колонны — все это очень напоминало рисунок Валентина Сергеевича в тетрадке.

 «Дом, который построил Джек». Занятно! Значит, гулял здесь, смотрел на дом, потом вспомнил и нарисовал по памяти. Очень похоже! Я вспомнила, как забавно он изобразил Горация. На рисунках был изображен не просто какой-то ротвейлер, а именно Гораций, с его выражением и в его любимых позах. Определенно, у Валентина Сергеевича был талант!

 — Пойдемте домой, — позвала я Эрика.

 Как-то мне стало неуютно. Он тоже поскучнел, и мы быстрым шагом направились домой.

 У парадной на лавочке сидел Олег. Хоть тут-то мне повезло, он пришел вовремя и увидел нас с Эриком. Я повеселела и чинно представила их друг другу. И мне показалось, что Олег слегка помрачнел. Эрик поскорее ретировался.

 — Выглядишь ты получше, — нехотя признал Олег.

 — Много гуляю на свежем воздухе, ты же видишь. И Горацию прогулки на пользу.

 Нельзя собаку только кормить, с ней надо много гулять и играть в шумные игры.

 — Да, Гораций тоже в неплохой форме, — согласился он. — Слушай, все хотел тебя спросить, на что ты живешь?

 — Остались кое-какие деньги от Валентина Сергеевича, — неохотно призналась я, — только не говори Артему, а то он попросит взаймы.

 — С чего это я буду Артему говорить? — фальшиво, как мне показалось, удивился Олег. — Да я его сто лет не видел.

 Вот врет-то! Но усилием воли я подавила в себе раздражение.

 — Так что, как видишь, дорогой, все у меня в порядке, деньги есть, я не скучаю, ты можешь спокойно заниматься своими делами.

 — Но я… — начал было он.

 — Знаю-знаю, чувствуешь за меня ответственность. Пожалуйста, я тебе не запрещаю.

 Можешь навещать меня, только не так часто, потому что ты мешаешь моей личной жизни.

 Видя, что он стал мрачнее тучи, я мягко добавила:

 — Ты не забыл, что мы развелись?

 — Вот я и думаю, может, мы поспешили? — уныло протянул он.

 — Нет уж! — Я вскочила на ноги. — Как в анекдоте — умерла, так умерла! И менять мы ничего не будем, то все дело прошлое.

 — Вот, узнаю тебя прежнюю, — улыбнулся он. — А то я уже беспокоился, какая-то ты стала смирная, говоришь тихим голосом, не ругаешься.

 — Ладно, можешь проститься с Горацием и отбывать к себе домой. Если что-то будет нужно, я сама тебе позвоню.

 Аристид де Бельмон грустно смотрел на меня с обложки своего романа. Ничего, завтра мы все наверстаем!

 Перед сном я достала тетрадку Валентина Сергеевича, еще раз посмотрела на рисунок дома. Дом несомненно тот же. И собака — Гораций. И что из этого следует? Только то, что у старика бывали просветления. И стишок Маршака он вспомнил полностью. Я закрыла тетрадь с тяжелым сердцем.

 Проснулась я рано совершенно самостоятельно.