— Доброе утро, мистер Холмс! — воскликнул доктор,— Слава богу, что вы пришли. Чепуха какая-то. Кожа на виске опалена, как у самоубийцы, а оружия нет, стало быть, убийство. Не стоял же он и не ждал, когда дуло приставят к его виску? Если только внезапно...

— Отойдите, доктор! — решительно проговорил Холмс, подходя к убитому. — И вы все, господа, отойдите подальше. Что это вообще такое, столько людей топчется как раз там, где не должно быть посторонних следов! Это вы, полковник, разрешили?

Гилмор вспыхнул, но стерпел.

— Я никогда не проводил расследований, мистер Холмс. Простите.

Шерлок только досадливо отмахнулся и принялся, уже не обращая ни на кого внимания, осматривать тело убитого, землю вокруг него, кусты и берег пруда. Через некоторое время он опустился на колени возле трупа, близко наклонился к земле и потрогал пальцем песок, а затем долго разглядывал серый налёт, оставшийся на пальце.

— Ну что? — решился спросить комендант. — Вы можете сказать что-нибудь?

Холмс посмотрел на него рассеянным взглядом.

— Что нашли у него в карманах? — спросил он.

— Я не велел его трогать, — ответил полковник. — Я сразу решил пригласить вас.

На бледных щеках Шерлока проступил лёгкий румянец, его взгляд, обращённый на Гилмора, сделался куда доброжелательнее.

— Вы поступили благоразумно. Ещё лучше было бы, если бы ваши стражи не затоптали всю землю кругом. Однако посмотрим.

С этими словами он встал и решительно, одним движением перевернул тело убитого. Застывшее, запрокинутое лицо Баррета было сильно разбито, и выражение, оставшееся на нём, стало от этого ещё более жутким. Это лицо выражало животный ужас, рот был полуоткрыт, словно убитый хотел закричать, а быть может, и кричал, но смерть оборвала его крик.

— Он видел убийцу и видел, что сейчас будет убит, — констатировал Шерлок. — Это естественно, раз дуло было прижато к виску. Лицо сильно сведено судорогой. А в карманах... Что у него там?

Холмс один за другим обыскал карманы убитого и извлёк — серебряные часы, перочинный нож, несколько игральных карт, мятых и грязных, грязный носовой платок, пачку папирос и листок бумаги с какими-то подсчётами. Всё это он разложил на земле и тщательно осмотрел. Понюхав папиросы, удовлетворённо улыбнулся. Затем осмотрел кобуру убитого. Револьвер был на месте. За поясом, как всегда, торчала «хлесталка».

— Всё, полковник, — сказал, выпрямляясь, сыщик. — Здесь я всё выяснил. Желаете выслушать моё мнение?

— Конечно.

— Сейчас? — с каким-то особым ударением спросил Холмс.

Гилмор понял намёк:

— Предпочту, чтобы вы высказали его в моём кабинете. Давайте вернёмся. Можно приказать унести убитого?

— Да. Он мне больше не нужен. А эти вещи, что были при нём, я заберу с собой. Платок у вас есть? Спасибо.

Минут через десять-пятнадцать они сидели друг против друга по обе стороны большого стола, и комендант с напряжённым вниманием слушал заключённого.

— Совершенно ясно, — говорил Шерлок, — что убийство было заранее продумано. Более того, я почти уверен, что у убийцы был сообщник или сообщники, иначе падение штабеля в момент выстрела — поистине мистическое совпадение. Да и неясно, для чего штабель был заранее сложен так, чтобы рассыпаться при первом же толчке. Баррет ждал своего убийцу, у них была заранее условлена встреча.

— Откуда вы знаете?

— Он долго топтался на одном месте и курил, часто поглядывал на часы. Убийца приблизился к нему со стороны офицерских домов. Я точно не уверен, но полагаю, что Баррет видел его приближение, и оно не вызвало у него никакой тревоги. Затем они стояли друг против друга, возможно, разговаривали, но недолго.