Лицо коменданта постепенно покрылось краской, он привстал из-за стола, дыхание его стало прерывистым от негодования:

— Вы... Вы это видели?! — произнёс он с трудом. — И могли столько времени морочить мне голову?! Да как же вы посмели? И что вы там делали в такое время? И зачем врали мне, что были у костра?

Шерлок откровенно расхохотался:

— Каждый раз забываю, что может быть вот такая реакция. Но какова бы она ни была, попрошу вас понизить голос и на меня не кричать, полковник.

Это он произнёс уже без смеха, и выражение его лица заставило Гилмора смешаться и опустить глаза.

— Так вот, — снова заговорил Холмс. — Я, конечно, ничего не видел, я там не был в момент убийства, а всё, что сейчас рассказал вам, прочитал по следам. И, уверяю вас, это не много — убийца был осторожен, он следов почти не оставил. Но для того, чтобы вовсе их не оставить, он должен был бы летать.

Комендант смутился:

— Простите меня, мистер Холмс! Я никогда ещё не имел дела с человеком такого проницательного ума. И я никогда бы не позволил себе такой резкости, если бы, слушая вас, не позабыл, что вы — заключённый.

— Если бы вы позабыли, то не сказали бы мне «как вы посмели» резко прервал коменданта Шерлок. — Но оставим это. Вам угодно, чтобы я объяснил? Извольте. Рядом с тем местом, где стоял и где упал Баррет, земля вся истоптана, видно, что он вертелся и топтался, оглядываясь, явно кого-то ожидая. На песке остался пепел от папиросы, одной из тех, что были в его пачке. В стороне валялась обгорелая спичка.

— А почему не было окурка? — спросил Гилмор, стараясь заинтересованностью скрыть смущение. — Далеко отбросил?

— Я бы нашёл, — сердито дёрнув бровями, возразил Холмс. — Нет, окурок упал ему под ноги, и убийца наступил на этот окурок, его след как раз накладывается на пятнышко пепла. Но, совершив убийство, этот предусмотрительный человек взял окурок и унёс его с собой. Он хотел создать впечатление, что Баррет не ждал никого, ибо если бы он не ждал, то для чего ему было стоять долго на одном месте и курить? Вероятно, решение унести окурок возникло стихийно, пришло на смену первоначальному намерению убийцы инсценировать самоубийство Баррета. Далее — часы. Я сказал, что он часто смотрел на них. Они у него обычно лежат в кармане, он их редко достаёт, я заметил. А на этот раз висели снаружи, и крышка была неплотно прикрыта. Карман глубокий, вывалиться при падении они не могли. Значит, перед тем, как его застрелили, Баррет смотрел на них неоднократно. Следы убийцы остались за водоёмом, ближе к тому месту, где стоял сержант, и один след почти рядом с телом, это тот, под которым был папиросный пепел. Поэтому я определил направление. На убийце были армейские, почти новые ботинки сорок второго размера. По глубине оставленного следа я определил, что какое-то время убийца стоял против Баррета неподвижно. А недолго потому, что папиросный пепел всё-таки неплотно втоптался в землю. Когда убийца подходил, Баррет бросил окурок, не то подошедший на него не наступил бы. Следы же Баррета, самые глубокие их отпечатки, оставленные перед тем как он упал, повёрнуты так, словно он развернулся, увидев идущего к нему человека. Тот шёл от офицерских домов. Вот вам и все мои рассуждения, комендант. Разве это не просто?

— Я бы никогда не сумел сам сделать таких выводов, — проговорил Гилмор, с восторгом глядя на Холмса. — Но почему вы думаете, мистер Холмс, что он вначале хотел создать видимость самоубийства? И если хотел, то отчего не создал?

— А вот это очень важно. — Шерлок нахмурился, будто какая-то мысль неожиданно обеспокоила его.