Горбун в смущении низко кланялся. Запыхавшийся Тульчинов сел у стола и, указывая горбуну на его прежнее место, сказал:

– Сядь, братец. Я пришел переговорить с тобой по важному делу; ты устанешь стоять.

Горбун пугливо поглядел на него: он вспомнил, по какому важному делу с год тому назад Тульчинов уже приходил к нему.

– Ну, скажи мне, ведь ты был женат? а?

– Был-с! – свободно вздохнув, отвечал, горбун.

– Это было лет тридцать с лишком назад?

– Так-с точно, слишком тридцать лет.

– Ты жил тогда в У** губернии?

– Так-с.

– И женат был всего около году?

– Да-с, – отвечал горбун, пытливо поглядев на Тульчинова и сделав смиренную физиономию, – бог лишил меня молодой и очень доброй жены.

– У тебя были дети?

– Нет-с… Но позвольте узнать, для чего вам желательно знать…

– Нужно! – лаконически отвечал Тульчинов и, вынув из кармана письмо, заглянул в него.

– Ты много мучил свою жену? – спрашивал он. – Ты оскорблял ее низкими и несправедливыми подозрениями, когда она была беременна? она уехала от тебя?

– Господи! кто вам таких ужасов насказал? мы жили дружно и согласно.

– Лжешь!

Горбун вздрогнул.

– Говорю тебе, что ты лжешь! Говори всю правду. Теперь поздно и бесполезно, да и трудно скрыть от меня истину.

– Она… она, знаете, капризная была; но я с ней хорошо обходился, – запинаясь, начал горбун.

– Отвечай на мои вопросы! Ты довел ее до того, что она бежала от тебя?

Горбун почти незаметно кивнул головой.

– Ты ее, нашел уже при смерти больной?

– Да, она по неопытности поехала на телеге беременная… и выкинула, а потом и сама умерла скоро.

Тульчинов задумался; в комнате было тихо; горбун не спускал глаз с своего гостя.

– Ну, не знавал ли ты, – спросил вдруг Тульчинов, – не встречал ли купца по прозванию Кирпичова… вот еще магазин книжный.

– Уж опечатан и будет скоро продаваться с аукциона! – радостно подхватил горбун.

– Знаю, – сказал Тульчинов, покачав головой. – Он на днях приходил ко мне и просил денег, сумму очень большую, чтоб удовлетворить одного своего кредитора, самого главного и самого неумолимого… Уж не ты ли?

– Он-с человек-то ненадежный, извините-с! извините-с! – сказал горбун, усмехаясь и потирая руки.

– Знаю! – сказал Тульчинов. – Я его лучше тебя знаю. Послушай. В 179*, когда я был в своей усадьбе У** губернии, вечером подкинули мне младенца. Я принял его; когда он подрос, я велел управляющему учить его. Потом я уехал за границу. Приезжаю: он уж взрослый малый. Я рассчитал, что купеческая карьера для него самая лучшая, и поместил его на первый раз в приказчики, в ближайшем городе Ш*, к купцу Н*. С той поры я потерял его из виду. Только стороной доходили до меня слухи, что он уже открыл свою лавку, и я радовался за него. Наконец несколько лет тому назад появился здесь книжный магазин. Я узнал, что этот магазин принадлежит моему прежнему воспитаннику, которого я по имени его крестного отца, моего управителя, назвал Кирпичовым. Я слышал о нем много дурного и, признаюсь, радовался, что он забыл меня. Но, наконец, недавно он являлся ко мне и умолял спасти его от гибели. Я отказал ему, думая, что лучше будет помочь его несчастной жене и детям.

– Да-с! трое малюток, жена! и ведь весь капитал-то почти ее был, – соболезнуя, сказал горбун.

– Но не в этом дело. Есть ли надежда спасти его, поправить его дела? – строго спросил Тульчинов.