пересохло. И змея на запястье, и платье сжимали одинаково.

  Вы голодны, королева Катарина? – спросила Натали.

Катарина  скользнула  пальцем  по  тёплой  чешуе

Возлюбленной.  Она  знала,  что  должна  сказать.  Есть  один

чёткий сценарий.

  Я голодна.

  Пусть смерть других питает вас,   продолжила Натали,   а

Богиня угощает. Вы довольны?

Катарина сглотнула.

  Это кажется неплохим.

Традиция  предписывает  вид  Натали.  Она  выглядит

неестественно, словно превращается в глину.

Катарина  кладёт  руки  на  стол.  Остальной  праздник  –

развитие,  длительность  и  скорость.  Она  может  сидеть  или

стоять, как хочет. Не нужно есть всё, но чем больше, тем лучше.

Натали  посоветовала  игнорировать  столовые  приборы  и

пользоваться руками. Чтобы сок стекал по подбородку. Если б

она  была  сильна  так  в  отравах,  как  Мирабелла  в  стихиях,  то

поглотила бы всё…

Еда пахла вкусно, но желудок больше не введёт Катарину

в заблуждение. Он предвкушает боль.

   Курица,     проронила  она.  Слуга  ставит  её  перед  нею.  В

комнате  душно,  столько  ожидания…  Они  будут  запихивать  ей

это в рот, если понадобится.

Катарина  расправляет  плечи.  Семь  из  девяти  членов

совета  близко.  Пять  Арронов,  как  и  Лукиан  Марлоу,  и  Паола

Венд.  Два  оставшихся  члена  отправлены  на  праздновании

сестёр.

Только  три  жрицы  исполняют  обязанности,  но  Натали

говорит, что жрицы не имеют значения. Верховная жрица Лука

всегда  предана  Мирабелле,  храм  отказался  от  нейтралитета  в

её пользу, чтобы Мирабелла отобрала власть у Чёрного Совета.

Но  Чёрный  Совет  на  острове,  и  жрицы  лишь  реликвии  и

няньки.

Катарина взяла слёзно белое мясо из верхней части груди,

самое далёкое от токсичной начинки. Протолкнула сквозь зубы

и  жевала.  На  мгновение  стало  страшно,  что  она  не  проглотит,

но вышло, и толпа расслабилась.

После  она  просит  засахаренных  скорпионов.  Они  легки.

Такие  себе  игристые  конфетки,  погребённые  в  золотистом

сахаре.  Весь  яд  в  хвосте.  Катарина  ест  четыре  штучки

пинцетом, а после призывает тушёную оленину с горохом.

Она  должна  отложить  рагу  до  последнего.  Яд  обойти  не

удастся.  Яд  от  гороха  всюду,  в  каждом  кусочке  мяса  и  капле

соуса.

Сердце  Катарины  колотится.  Где то  в  зале  Женевьева

проклинает её, беспробудную дуру. Но ничего не поделать. Она

должна  съесть  это  и  даже  облизать  пальцы.  Она  отпивает

испорченный  сок,  после  очищает  вкус  холодной,  прозрачной

водой.  Голова  начинает  болеть,  взор  меняется,  зрачки

расширяется.