Это не долго – определять наказание.

Повозка на мгновение остановилась на улице Эджмур, где

находились  боковые  ворота  дворца.  Катарина  запрокинула

голову  назад,  прячась  в  темноте,  но  было  слишком  близко,

чтобы увидеть шпили. Когда её коронуют, она будет там жить –

но  её  никогда  не  интересовал  Волрой.  Вопреки  величестве

шпилей,  это  было  слишком  формальным  и  твёрдым.  Больше

окон и света, че в Грэйвисдрейк, но всё ещё холодно. И столько

прихожих, музыка шагов в них…

Катарина отклонилась от окна, скрываясь за шторкой.

  Женевьева и Лукиан тут сегодня? – спросила она.

  Да. Может быть, мы встретимся за обедом. Я могу сделать

так, что Женевьева будет сидеть за отдельным столом.

Катарина улыбнулась. Женевьеве до сих пор не позволили

вернуться в Грэйвисдрейк. Натали предпочитает держать дом в

тишине.  Если  повезёт,  то  её  пустят  только  после  окончания

Белтейна.

Повозка  остановилась,  и  они  вышли  и  проскользнули  в

здание. Люди, что проходили мимо, почтительно кивали паре в

наглухо  застёгнутых  шерстяных  пальто,  скрывающихся  за

тёплыми  чёрными  шляпами.  Катарина  была  осторожна  и

потянула  рукава  вниз,  чтобы  скрыть  повязку  Женевьевы,

струпья  да волдыри. Всё  уже  почти зажило, куда  быстрее, чем

она  ожидала.  Благодаря  Пьетру  она  стала  здоровее  и  сильнее.

Большинство шкурок уже отшелушевалось, оставляя место для

свежей и здоровой кожи, а шрамы не появлялись.

На  лестнице,  что  вела  к  изоляторям,  Катарина

остановилась.  Подземелья  всегда  её  смущали,  а  у  клеток  был

такой неприятный запах… Холодный, грязный лёд. Даже ветер

спасается от Волроя и не приносит сюда ничего.

  А убийство – его единственное преступление? – спросила

Катарина, когда они осторожно  спускались вниз по каменным

ступеням. Камеры, как правило, оставлялись для особо важных

заключённых. Совершивших преступление против королевы.

   Может  быть,  он  бы  остался  в  Кэноре  после  суда,  

призналась  Натали.  –  Но  мне  кажется,  ты  можешь  ещё  раз

попрактиковаться.

Внизу запах льда сменился истинным ароматом человека:

грязи, пота, страха. Стало теснее, а факелы распространяли его.

Натали  сняла  своё  пальто,  и  стражник  подал  ей  руку,

забирая его, прежде че они прошли сквозь узкий проём. Другой

стражник открыл последнюю огромную металлическую дверь,

так сильно толкнул её, что сталь завизжала.

Из множества камер на нижнем уровне только одна была

занята.  Заключённый  сидел  в  дальнем  углу,  прижав  колени  к

груди.  Он  казался  грязным,  усталым,  чуть  старше

обыкновенного мальчишки.

Кэтрин сжалась.  Осуждён. За убийство.  И страшно, как он

выглядит сейчас – нельзя представить, что он делал это.

  Кого он убил? – спросила она у Натали.