Тут под порталом парадного крыльца показался сам владелец замка, в сопровождении дежурного маршалка. Позади обоих высилась могучая фигура саженного, усатого гайдука, вооруженного нагайкой. Оглядев орлиным взором двор, Вишневецкий вдруг грозно приосанился и величественным жестом указал гайдуку на середину двора. В два прыжка был гайдук на указанном месте и поднял с земли арбузную корку. По зычному окрику светлейшего, со всех концов двора бросилась к нему теперь стремглав с непокрытыми головами дворовая челядь. После краткого допроса, двое из дворовых, ответственные, должно быть, на этот день в чистоте двора, преклонили один за другим спину перед княжеским гайдуком, который отсчитал каждому нагайкой по два десятка «горячих». Сделав еще отеческое внушение остальным, князь Константин, сопутствуемый маршалком и гайдуком, величаво направился к внутренним воротам на задний двор.

Едва лишь князь пропал из виду, как из-за угла соседней башни со злорадным смехом выскочил Юшка.

– А! Да я ведь еще не рассчитался с этим малым! – сказал царевич и окликнул Юшку.

Того так и передернуло: он готов был, казалось, пойти наутек: но, сообразив, видно, что он узнан и делать нечего, отвесил Димитрию земной поклон и осклабился до ушей.

– Подобру, поздорову ли, надежа-государь? Что прикажешь низкому смерду твоему?

– Поди-ка сюда.

– Мигом, батюшка-государь!

Минуту спустя он стоял уже перед царевичем в его опочивальне с полусмиренным, полунахальным видом.

– Я не отблагодарил тебя еще за твое правдивое показание, – сказал Димитрий, подавая ему несколько дукатов.

Юшка жадно принял деньги, шумно пал ниц перед дарителем и припал губами к его сапогу.

– Кормилец ты наш!

Царевич отдернул ногу и отступил на шаг.

– Ты совсем никак ополячился, – промолвил он, – падаешь до ног, хоть сам и русский?

– Чье кушаю, того и слушаю, надежа-государь, – бойко отвечал шустрый малый, поспешно опять приподнимаясь с полу.

– Но чего ты сейчас вот тулялся тут за углом?

– Да как же, родимый, не туляться, коли меч над головой?

– Так другим, стало, за тебя досталось?

– Не то чтобы: не мое нынче дело то было за двором смотреть.

– Но ты, сам, поди, арбузную корку подбросил? Юшка самодовольно усмехнулся, обнажая снова свои красные десна и острые хищные зубы.

– А чего ж они, дурни, не доглядели? Но ты, батюшка, меня же не выдашь?

Царевич свысока только покосился на него и спросил в свой черед:

– Что, князь Константин, каждый день обходит так замок?

– С нагайкой-то? Каждый день, государь, в урочный час, как пить дать! Такой уж обиход, значит. Не мирволить же черному люду? Чу! Слышишь рев-то?

Откуда-то издалека, с задворков, в самом деле долетали болезненные вопли.

– Это на конюшне, – объяснил, лукаво подмигивая, Юшка. – Здорово, знать, опять кому из конюхов перепало! А вон и княгинюшка наша, – понижая голос, прибавил он.