|
.. Ты заказал чаю? Под «шпицем» решилась судьба: Коковцев был определен на должность флагманского офицера по электрогальванике и обслуживанию «самодвижущихся мин Уайтхэда» (так назывались тогда первые торпеды). Вскоре последовал номерной приказ о назначении лейтенанта на корабли Практической эскадры, стационировавшей в регионе Средиземного моря: — Я, дорогая, телеграфирую тебе, когда ты сможешь на недельку выбраться ко мне — в Неаполь или в Афины... Здесь, в Средиземном море, русские Практические эскадры издавна несли стационарную службу, как и в портах Дальнего Востока, наносили «визиты вежливости» дружественным странам, вели гидрографические работы, своей мощью противостояли недругам России. Политическая обстановка требовала присутствия русских в бассейне Средиземного моря: Англия обосновалась в Египте, а эвентуальные враги России (Германия, Австро-Венгрия и Италия) объединились в могучем Тройственном союзе... Адмиралтейство умышленно послало к берегам Африки наилучший броненосец «Петр Великий», и он был действительно лучший в мире, этот массивный великан, облаченный в панцирь путиловской брони. А в кают-компании крейсера «Африка» часто слышались разговоры: — Государство без флота подобно голосу певца за сценой: его выслушивают, но с ним никто не считается. Мы, офицеры кораблей, как никто другой, связаны политикой, и любое ее колебание отражается сначала на флоте, потом на армии, а затем уже газеты доносят вибрацию дипломатов до широкой публики. — Сначала, — добавил Коковцев со смехом, — политика отражается на флоте, правда, но затем сразу же на наших женах. — Само собой разумеется, — согласились с ним... Пробыв на Практической эскадре почти целый год, Коковцев покинул ее в Неаполе, где нищие просили сольдо «на макароны» (как в России клянчат пятак «на водку"). Поездом он вернулся в Петербург, где стояла такая неслыханная жарища, что на булыжниках мостовых, казалось, можно испекать блины, как на сковородках. Коковцев, даже не заглянув на Кронверкский, сразу же поехал в Парголово. На перроне станции ему опять встретился тот самый офицер с бородой и орденами в чине капитана первого ранга. Очень приветливо каперанг сказал: — Вторично и снова на том же месте, не так ли? — А ваше лицо мне очень знакомо. — Очевидно, по портретам... Степан Осипович Макаров, — представился каперанг. — А вы не с Практической? Как-то там поживает командир крейсера «Африка»? Понятно, что Макаров спрашивал о Федоре Дубасове, и Коковцев не скрывал, что с Дубасовым никто из офицеров не мог ужиться, а когда «Африку» покинул и старший офицер, Коковцев его подменял, хотя с Дубасовым они как-то сошлись. — У меня, наверное, покладистый характер. Макаров спросил — где Коковцев служил на Балтике? — На» Минном отряде. — А ведь я им командовал! Вы какого Экипажа? — Был Четвертого, теперь в Двадцатом. — И я одно время служил в Четвертом... У вас здесь дача? — Не моя — женина. Во Втором Парголове. — Это неподалеку от дачи Стасовых? — Почти рядом. Из моих окон видны Юкки. — А я селюсь в Старожиловке, возле Шуваловского парка. При случае заходите. — К нему подошла дородная, очень нарядная дама вызывающей красоты, и Макаров протянул руку Коковцеву. — Извините, лейтенант. Кучер ждет... А это равнозначно флотскому докладу с вахты: «Катер у трапа!» Общение с народными героями всегда лестно для самолюбия, и Коковцев радовался этому знакомству. |
