|
.. Из «низов» — все наверх! Быстро... Лейтенант заткнул уши пальцами: свист выходящего в атмосферу пара казался нестерпимым. Стало видно, что «Бекас» застрял носом в черных замшелых камнях, за которыми перепуганная крестьянская девочка пасла свиней на зеленой лужайке. — Малюточка! — позвал ее боцман. — Кудыть занесло нас? — На Руну, — ответила девочка, в страхе убегая. — Кажись, докатились, — сказал рулевой и, проведя ладонью по лицу, с кровью выплюнул на палубу передние зубы... Ошибка в курсе была значительная. Коковцев зафиксировал в бортовом журнале обстоятельства катастрофы, не исправляя на карте прокладку, чтобы судейская коллегия разобралась сама. В числе судей был и кавторанг Шарло де Ливрон. — В момент аварии кто стоял на руле? — спросил он. — Я, — отвечал Коковцев, беря всю вину на себя... Лейтенант был оправдан: виновата магнитная девиация! Корабельное железо столь сильно влияло на компас, что ошибка в курсе была неизбежна, а плавали еще по старинке, как на деревянных кораблях. «Бекас» был разворочен на камнях Руну основательно, о чем и доложили адмиралу Шестакову. Адмирал ( по непонятной логике) решил ставить Коковцева в пример другим: — Господа, вот как надо разбивать миноноски! Неожиданно Коковцев сделался на флоте известен; стоило ему появиться где-либо в обществе офицеров, как он слышал за своей спиною: «А-а, это тот самый Коковцев, что здорово умеет разбивать миноноски...» Владимир Васильевич вскоре сообразил, что повседневная рутина флотской жизни может засосать его: эти бесконечные ползания в шхерах, бессонные ночи на мостиках, мертвые дни стоянок, офицерские пирушки в ресторанах, где ума никак не прибавится, — а что же дальше? Как жить?.. Он появился в Кронштадте перед старым Пилкиным. — Константин Павлович! Я все продумал и прощу ваше превосходительство из необязательных слушателей Минных офицерских классов перевести меня в слушатели обязательные. Пилкин был очень доволен таким оборотом дела: — Очень рад, что вы решили взяться за ум... * * * На пляже Коковцев завел разговор с женою: он решил учиться, потому ей предстоит вернуться на Кронверкский: — Ты можешь навещать меня в Кронштадте по субботам. Кстати, он выразил Ольге свое недоумение — почему она до сей поры не ощутила себя матерью? Ольга отвечала: — Мама говорит, что в этом виноваты мужчины... Лейтенант опять поселился в знакомой квартире мастера-клепальщика, добрейшая Глафира Ивановна снова пичкала его изделиями своей кухни. По утрам Коковцев, как примерный ученик, спешил в Минные классы. Отныне вся его жизнь озарилась новым светом — электрическим! Пар и броня уже застилали былую поэзию парусов. На флоте отживали век немало заслуженных адмиралов, видевших в машинах только источник грязи, какой в парусную эпоху флот не ведал. Но Коковцев сообразил, что цепляться за кастовость сугубо строевых офицеров -значило похоронить себя среди якорных цепей и рангоута, между малярными работами и приборками палуб. Конечно, это нужные знания, но за их пределами флот уже четко делил матросов и офицеров по специальностям... Электротоки врывались в шумы моря! Минные офицерские классы были тогда передовой школой технического опыта, вобрав в себя все самое лучшее из русской и зарубежной науки. Коковцев не сразу вошел в курс лекций: высшая математика, физика и химия, теория корабля и... подводных лодок! Профессор А.С. Степанов подсказал ему тему для диссертации: «Вторичные свинцовые электроэлементы французского физика Plante». |
