|
— Кто лучше всего выражает дух народа — мужчины или женщины? Если в Японии зеркалом ее души являются женщины, то мне не придется воевать с этой страной. У японцев есть даже поговорка: в улыбающееся лицо стрел из луков не выпускают... Гости уже подвыпили, зал наполнялся общим говором. — Гомэн кудасай, — вдруг коснулось слуха Коковцева. Он увидел перед собой изящную японку, сильно перетянутую в талии поясом-оби. Удивителен был тонкий овал ее лица (Коковцев вспомнил, что такие лица в Японии называются «урид занэгао» — дынное семечко). Кланяясь, женщина спросила его: — Вы разве не узнали меня, Кокоцу-сан? — Напротив! Я даже помню ваше имя, О-Мунэ-сан... Это была дочь самурайского адмирала Кавамура. — А это мой муж, — указала она без жеста, одними глазами, на группу японцев, стоявших поодаль (но кто из них был ее мужем, так и осталось невыясненным). — А почему вы тогда не навестили меня в Тогицу? — спросила бывшая фрейлина. Коковцев игриво отвечал, что вся человеческая жизнь, очевидно, соткана из одних лишь утраченных возможностей. — Но я безумно рад видеть вас здесь... Вы бы знали, как вы сейчас прелестны! Гораздо лучше, нежели тогда — на клипере «Наездник», когда в вашу честь была взорвана мина. От волос японки исходил тонкий аромат. Это был запах цветов и фруктов Японии. — Я ведь ждала вас тогда, — вздохнула О-Мунэ-сан... — Правда, песчаная дорога до Тогицу неудобна, но зато много красивых пейзажей. Вы могли бы взять носильщиков с паланкином... Она как будто уговаривала его вернуться в Тогицу! Коковцев отыскал глазами Ольгу, которую вполне устраивало общество француза. Невольно он сделал для себя открытие: его жена хороша и нравится мужчинам. Переняв с подноса лакея бокалы с шампанским, Коковцев и О-Мунэ-сан тихо чокнулись. В этот момент их головы нечаянно соприкоснулись. Он снова ощутил дуновение ветра, летящего над мандариновыми рощами Нагасаки. — Я жалею, что не приехал тогда в Тогицу, — шепнул он женщине. — Наверное, я многое потерял... Из этого очарования его вывел вопрос О-Мунэ-сан: — Кокоцу-сан, вы командуете большим кораблем? Владимир Васильевич откровенно любовался японкой. — Нет, маленьким... всего лишь миноносцем. — О, я знаю, как это страшно и опасно для вас. Нет, я не забыла ту мину, которую вы взорвали для меня! Но почему она прыгала по волнам, словно бешеная лягушка? О-Мунэ-сан спрашивала его о метательных (инерционных) минах, внешне похожих на торпеды, зато не имевших двигателя. От этих мин русский флот давно не знал, как избавиться, и секрета они не составляли. Однако Коковцев все же ушел от прямого ответа, указав на французского маркиза, увлеченного его женой: — Это как раз морской атташе Франции, он вам расскажет об этих «лягушках» со всеми подробностями... А я, увы, — сказал Коковцев, — я в этих делах ничего не понимаю! Супруги покинули японское посольство далеко за полночь, возвращались домой на извозчике. В коляске возник разговор: — Ну, как тебе понравился этот вечер? — Очень, — ответила Ольга, не глядя на мужа. — Особенно понравился ты. Если б ты мог видеть себя со стороны... — Не пойму, чем я успел -провиниться? — Ты был похож на кота, учуявшего запах валерьянки. — Перестань! О-Мунэ-сан моя давняя знакомая по Японии. — Сколько их было там у тебя? Я должна покрывать твои же грехи, отрывая последний кусок у себя и нашего сына. И мне было противно видеть, как ты вешался на эту японку. |
