— Отец…

Конан, с любопытством проглядевший начало сей душераздирающей сцены, при первых же слезах потерял к ней всякий интерес. Пока очнувшийся купец рыдал на плече у блудного и тоже громко воющего сейчас сына, варвар прошел в дом, где с удивлением обнаружил довольно странную планировку: сразу от входной двери вместо привычного зала гость попадал в коридор. Можно было пойти вправо, можно — влево, только не прямо, потому что прямо перед дверью находилась стена. Конану вовсе не улыбалось бесцельно бродить по чужому дому, и он решил прервать хотя бы на время трогательную встречу отца и сына. Обернувшись, он наклонился и встряхнул рыжего за плечо.

— Хей, Виск, вставай. Показывай, куда идти.

— О, да! О, да! — вытирая слезы, вскричал счастливый отец. — Мы покажем, дорогой гость!

Проворно вскочив, он сильной рукой поднял за локоть Виви и подтолкнул его вперед, в правую часть коридора. Тихонько подвывая и всхлипывая, рыжий повел киммерийца по толстому ворсистому ковру, в коем так и утопали ноги. Вдоль стен, на высоте Конанова роста, на бронзовых подставках крепились бронзовые же светильники, несомненно сделанные руками настоящего мастера. Коридор оказался достаточно короток, всего в пятнадцать шагов; в конце его варвар увидел винтовую лестницу, круто взбегающую вверх. Но Виви не стал и подходить к ней, а толкнул вдруг стену — там была задрапированная ковром дверь.

— Зачем нам сюда, сын? — удивленно вопросил несколько оправившийся купец. — Вы хотите поверить мне некую тайну?

— Да, — не останавливаясь, ответил рыжий. Голос его звучал глухо и странно в полной темноте следующего коридора.

Они прошли еще через две двери, когда наконец Висканьо вывел их во внутренний дворик дома. Небольшой квадрат со всех сторон был замкнут сплошными стенами без окон; две скамьи, расположенные друг напротив друга, стояли ровно посередине; между ними грибом торчал одноногий низкий стол с круглой крышкой, пока пустой. Больше в этом внутреннем дворике ничего не было.

Пропустив вперед Конана и Висканьо, которые тут же уселись на одну скамью, купец на несколько мгновений вернулся назад — видно, затем, чтобы отдать распоряжения слуге, потому что вскоре тот бесшумно вплыл через ту же дверь с огромным подносом в руках. Легкие закуски и вино — именно то, что требовалось сейчас гостям, недавно подкрепившимся в «Искалеченном в боях Свилио» — заставили гриб; купец сел на другую скамью и, с умилением поглядывая на своего рыжего приемыша, любезно обратился к Конану как к старшему:

— Прошу тебя, добрый друг, не отказываться от моего скромного угощения. Пусть душа моя возрадуется, если сие красное немедийское вино, привезенное прямо из Бельверуса, понравится гостю.

— Понравится, — кивнул Конан, зажимая тонкую ножку чаши длинными широкими пальцами.

— Позволь спросить тебя, воин, в какой стране рождаются такие могучие и красивые мужи, как ты?

— В Киммерий, отец, — влез в светскую беседу талисман, коему очень хотелось показать Кармио, какого друга он приобрел.

— Далекая Киммерия! — воскликнул купец. — Наслышан о тамошних суровых нравах. Что ж, так и следует воспитывать сильных людей! Я знаю, Кром — ваш киммерийский бог — обладает смертоносным взглядом?

— Не смертоносным. Просто тяжелым, — пояснил Конан. — Да и смотрит он только на младенца и только один раз. Выживет тот — хорошо, будет мужчиной. А нет…

— А нет, так никем не будет, — кивая, подхватил Кармио Газа. — А как звать тебя, друг?

— Конан, — охотно ответил варвар.