– Не могу, – смутился я.

– Чего? – не понял Евлампий. – Завыть? Ты же оборотень! Вой!

– Неловко, – пробормотал я.

– Стыдно? – голем задохнулся от возмущения.

Поймав молнии от прижатого к дереву фея, архивариус остановился.

– Пора! – раздался его искореженный голос.

Подняв руки, он вытянул их ладонями вниз. Пузырь над его головой засветился так ярко, что я порадовался, что не вижу одним глазом. А когда свечение померкло, проступили бордовые тени. То ли лица чародеев, то ли маски, а может, забытые чудища. Они скалились и кривились от боли. И кружились, кружились, кружились, то приближаясь, то удаляясь.

– Власть силе! – проскрежетал Мровкуб.

Слова эхом разнеслись по поляне. Земля покрылась изморозью, а нетронутые цветы вспыхнули пурпурным огнём.

– Не может быть! – завопил Евлампий.

Такой истерики в его крике я ещё не слышал.

– Хранитель вернулся! Тревога! – голосил голем. – Останови его! Быстрее! Останови!

Из земли к рукам архивариуса потянулись грязные струйки с копошащимися чёрными змейками. Один за одним водяные щиты сливались в огромный бурлящий ком, а агатовые молнии злобно шипели, пробегая по поверхности.

– Вперёд! Ты оборотень! – закричал голем. – Останови хранителя Силы!

Пузырь сверкнул, выдав пылающий Черногорск. Между старинных домов, с вычурными скатами крыш из чёрной черепицы, бежали маги в остроконечных шляпах. За ними, подвывая набегу, скакали поглотители. Нагнув рогатые бошки, они скалили клыки, и от рёва трескались стекла в окнах. Все четыре лапы лязгали по брусчатке кривыми когтями, оставляя белые полосы. А маги, подтягивая рваные мантии, лупили по поглотителям шквалом огненных шаров, молний и водяных бичей. Заклятья с шипением затягивало в раззявленные пасти, а проскочившие мимо чудовищ поджигали дома и пробивали стены.

Неуклюжий молодой волшебник отстал от толпы и, прижимая слетающий с головы колпак, подвывая не хуже поглотителей испуганно бросился в подворотню. Добежав до конца проулка, он упёрся в тупик и, обернувшись, едва сложил заклинание. Вдоль домов метнулось чёрное облако, а волшебник, трясясь, прижался к стене. Поглотитель, клацнув зубами, враз проглотив смертельную тучу и, облизнувшись, прыгнул на молодого мага.

Я закрыл глаза.

– Вой! – отчаянно вопил Евлампий, а я не мог пошевелиться.

Грязная улица и бегущий волшебник в балахоне гильдии Водолюбов снились мне долгие годы. Я хорошо помнил лицо с прыщами. Синяк под левым глазом и непослушные светлые волосы. Что всё это значит? Почему в мыслях хранителя бегает мой чародей? Кто такой этот хранитель Силы? Почему от одного его имени меня бросает в дрожь, а челюсти сводит так, что скрипят зубы?

Стыд пропал. Исчезла поляна. Старейшины кивнули, давая молчаливое одобрение. Я не увидел, а почувствовал фиолетовое сияние. Ноги сами перешли на бег. Разомкнув веки, я взглянул в голубые небеса, на едва различимый, бледный диск луны. Впервые в жизни, не считая баловства, мне захотелось выть.

– Давай! – кричал голем.

Водяной ком с чёрными прожилками вытянулся вверх, превращаясь в длинную, изогнутую воронку. Мокрый хобот наклонился в сторону от архивариуса, шаря по траве. Одуванчики, до которых он дотрагивался, вспыхивали и распадались прахом.

– Давай же! – орал Евлампий.

Я задрал голову и завыл на бегу. Длинные, призывные рулады перешли в угрожающий рык и опять упали до воя.

Архивариус вздрогнул. Хвост водяной воронки выскочил из рук, подпрыгнул и заскакал по полю. Хобот, изогнувшись, болтался в разные стороны, лупя по одуванчикам. Разлеталась чернеющая земля, а вывернутая с корнями трава налету разваливалась на щепотки пепла.

Мровкуб вытянул к Душегубу раскрытые ладони, но передёрнул плечами от воя и обернулся.