Я почти не слушал, ведь смерть у порога. Мне будет плевать, как играют в виктатлон, сколько магов в команде и какие правила. А если по-честному, то и плевать будет нечем. Вытерев слезы, я болезненно усмехнулся. Так хочется, чтобы ещё долго-долго было чем плевать.

У пандуса шум превратился в крики, пение и свист.

– Чёрно-желтые, вперёд!

   Враг от страха обомрёт!

Сойдя с подъёмника, мы встряли в очередь. Лестницу до ворот арены запрудили болельщики.

Перед нами шутливо переругивались шесть магов в чёрно-жёлтых шляпах с перьями. У четверых на плечах висели яркие обручи. Двое других держали длинные медные трубы. У всех шестерых бороды и лица измазаны лимонной краской.

– У наших новый очарователь! – вякнул один из них.

– В банке болтали, талантливый чароплет, – подтвердил другой.

– Какой там! Свечу не зажжёт…

Перед ними бушевали студиозусы в щегольских желтых костюмах и чёрных сапогах. Они подпрыгивали на месте и хлопали в ладоши, хором повторяя:

– Нас победа ждет всегда

   И в пургу, и в холода!

Маг с длинной янтарной бородой усмехнулся:

– Молодежь, – проворчал он. – Артур, покажи класс.

Передав длиннобородому трубу, Артур сложил руки рупором и гаркнул усиленным магией голосом.

– Синие-синие,

  Все покрыты инеем!

  Им победы не видать!

  Тут не надо и гадать!

Они дружно заржали, а студиозусы в щёгольских костюмах зааплодировали.

– Обожаю искреннее веселье и взаимопонимание, – обрадовался архивариус.

Я вздохнул. Чего ликовать? Маги в каретах таранят друг друга. Тоже мне невидаль. Когда император через Черногорск едет, всегда так.

За болельщиками чёрно-жёлтых застыли чародеи в синих накидках с клетками длиннохвостых ультрамариновых птиц. Их бороды украшали многочисленные узлы.

– Верят, что эти удавки в волосах удержат удачу их команды, – хихикнув, прошептал Мровкуб.

Хотелось вдарить по блаженной роже, чтобы брызнула кровь, и он застонал от боли. Я зажмурился до белых пятен, отгоняя навязчивое ведение.

Взявшись за концы сапфировых плащей, фанаты задрали их вверх и, замахали, прикрикивая:

– Чёрный перед, жёлтый зад!

  Поломался агрегат!

  Он не едет, не летит!

  Тихо помер и стоит!

Я вздрогнул. Тихо помер, как я. Вздохнув, взглянул вверх. Сквозь тусклую пелену облаков мелькнул клок голубого неба. Тоненький лучик солнца поманил и спрятался.

Тихо помер? Ни за что! Я мотнул головой. Ни громко, ни по-другому я погибать не собираюсь! Вцеплюсь в жизнь, как оборотень! Заберу с собой проклятущего Оливье. А лучше отправлю вместо себя. Пусть тонет, а я ещё побарахтаюсь!

Я зыркнул на хранителя вкуса. Он, усмехаясь, франтил мимо магов к воротам.

– Отвалите, чаровашки! – громко крикнул он, толкаясь. – Мы в ложу!

Болельщики расступились, презрительно рассматривая нас.

Оливье, задрав подбородок, шагал ко входу на арену, напевая под нос. Он купался в завистливых взглядах и упивался привилегированным положением. Что же, пусть порадуется. Недолго осталось. Не позволю убить себя безнаказанно.

Подняв голову, я посмотрел в серые облака. Лазурной прорехи с солнечным лучом словно никогда и не было. Ладно, пусть так. Надежда всё равно осталась. Не плачьте, небеса, я ещё потрепыхаюсь.

Дождь усилился, не поверив обещаниям. Болельщики перестали орать, прячась от хлынувшей воды.