— Забавно, — прокомментировал Кингсли, — что ж, мисс Дэннингс, в таком случае, я, пожалуй, ничего нового вам не сообщу. Об этих убийствах вы знаете лучше меня. Но я могу добавить кое-что такое, о чем не знает никто, кроме вас.

Прикинув в уме, что именно он мог знать, я кивнула.

— Попробуйте.

— В замке вы нашли потайной ход. Впервые вы побывали там с другим журналистом, но при нем не стали открывать дверь. Наверное, чтобы не делиться информацией. Правильно?

— Пусть думает сам, — пробормотала я с некоторым недоумением. Откуда он это знает? Ведь там никого не было.

— Сегодня днем вы обнаружили там пятую женщину и освободив ее, привезли сюда. К тому же, вы посадили Майкла на ее место и заперли дверь. Ключ у вас?

Глядя на него широко раскрытыми глазами, я кивнула.

— Пришлось выломать пару прутьев, — сказал Кингсли таким тоном, словно обсуждал доски в заборе, — он был очень зол.

— Неужели? — отозвалась я машинально, — откуда вы это знаете?

— Мне рассказал Майкл. Ну как, это является доказательством?

— Я точно знаю, что вас там не было, когда мы искали подвал с Рэдом. Кто вам сказал?

— Вы точно знаете, что никого не видели, — поправил меня он, — а это разные вещи.

— Где вы прятались?

— Я стоял прямо за вашей спиной.

— Э-э, нет, — протянула я, — я бы почувствовала.

— Вряд ли. И наконец, вы можете показать меня той женщине, которая находится у вас в спальне. Я уверен, что она меня признает.

— Это уже слишком, — проговорила я, — откуда такие подробности?

— Я объясню потом. Ну что, вы ей меня покажете?

— Не получится. Она выпила две таблетки снотворного и два стакана бренди. Сейчас она не в состоянии вспомнить даже собственное имя. И потом, у нее и так при упоминании о вас начинаются судороги.

— А у вас?

— Я судорогам не подвержена, — хмыкнула я.

— Вы меня боитесь?

— Во всяком случае, пока нет. А что, вы хотите, чтоб вас боялись? Это вам нравится? — поинтересовалась я.

— Меня это раздражает. Но к сожалению, это обычная реакция людей. Вы — первый человек, кто не испытывает страха от одного моего вида.

Я пригляделась к нему получше, ища какие-нибудь дефекты, от которых бы в дрожь бросало. Но не нашла ничего. Странно. Он вовсе не такой страшный, даже симпатичный, если честно. Впрочем, нельзя сбрасывать со счетов тот момент, когда я его все-таки испугалась. На секунду, но это все же имело место.

— Знаете, видала я людей и пострашнее.

Кингсли тихо рассмеялся.

— Значит, я не гожусь на роль убийцы?

— Годитесь. Любой бы сгодился. Но если бы людей сажали в тюрьму лишь за одно неподходящее выражение лица, там давно закончилось бы место.

— Стало быть, вы до сих пор не верите, что я — убийца?

— Если вы так говорите. Но, если честно, то вид у вас вполне вменяемый. У вас есть мотив, как у всех уважающих себя маньяков?

— Маньяк? Я — маньяк? — поразился Кингсли.

— Серийные убийцы, у которых есть мотив, объясняющий причину их действий, называются маньяками. Они одержимы какой-либо идеей. У вас не так?

— Мне необходимы эти убийства.

— Маньякам тоже. В этом вы похожи. Вы испытываете удовольствие?

— Нет, признаться, никакого удовольствия.