— А что вам нужно?

— Кровь.

Кровь. Очень мило. И как это называется? Это было очень неприятно слышать, а тем более, видеть при этом его лицо и ощущать тот тон, которым было произнесено это слово. Сейчас мне было страшно. Еще как! Я чувствовала, что кровь, будь она неладна, отхлынула от рук и ног и они стали просто ледяными. И потом, мне казалось, что волосы на голове встали дыбом. Это, конечно, преувеличение, волосы встают дыбом только тогда, когда добровольно сунешь пальцы в розетку. Но не дай Бог испытать кому-нибудь ощущение, когда волосы встают дыбом!

Итак, мне было страшно, но я не подавала вида. Глупо трястись от страха, визжать и звать на помощь, когда это не поможет. К тому же, чего уж греха таить, гораздо сильнее меня волновала моя статья. Если я первая напишу об истинном убийстве, то Дэн поймет, что не ошибся, когда послал меня сюда и я останусь на этом месте. Потому что, честно говоря, мне надоело писать о разнообразных скандалах. И еще, будет сенсация, будет признание, а это всегда приятно.

— Угу, — отозвалась я для поддержания разговора.

— А почему вы не записываете? — вдруг спросил Кингсли.

— Вы даете мне интервью? Хотите, чтоб я это напечатала?

— Нет, просто все журналисты всегда все записывают. Вдруг пригодится.

— Я записываю, не беспокойтесь. У меня диктофон. Не отвлекайтесь, мистер Кингсли. Продолжайте. Итак, вы сказали, что вам нужна кровь. Зачем?

— Неужели, вы еще не догадались?

— Я не умею читать ваши мысли. И любые другие тоже. Кровь вам может быть нужна по десяткам причин. Пожалуйста, озвучьте вашу версию.

— Вы мне нравитесь, — вдруг сказал он и я здорово удивилась. Если это его версия, то более странной версии я еще не слыхивала.

Но спустя мгновение он продолжил, и я поняла, что это не относилось к делу.

— Вы умеете держать себя в руках. Я чувствую ваш страх столь же безошибочно, как вы, например, запах гари. Вы меня боитесь.

— А, ерунда, — отмахнулась я, — не обращайте внимания. Это пройдет. Итак, что вы говорили?

— Для начала я хотел бы кое-что вам продемонстрировать, чтобы у вас отпали все сомнения, и вы не думали, будто я — сумасшедший. Я вполне нормален, могу вас заверить.

— Человек, убивающий людей таким способом, не может быть абсолютно нормален. И потом, почему-то любой сумасшедший всегда думает, что он вполне нормален. Вот если бы только на свете не было людишек, которые так его раздражают!

— Вы всегда шутите или у вас случаются перерывы?

— Бывают, — честно признала я, — временами. Вы говорили о какой-то демонстрации?

— Да. Посмотрите на меня в зеркало.

Я приподняла брови.

— Зачем?

— Просто посмотрите и все. Сами все поймете.

Я в этом очень сомневалась. Да, с головой у него явно не все в порядке. Посмотрите, видите ли, на меня в зеркало. И что я там увижу, скажите на милость? Клыкастого монстра?

Я долго вглядывалась в зеркало, вертела его и так, и эдак, направляя на Кингсли, но не видела там ничего, кроме пустого кресла.

— Что-нибудь видите? — наконец спросил он доброжелательным тоном.

— Нет, — я покачала головой, — это фокус? Как вы это делаете?

— Никак. Меня просто не видно в зеркале. Могу также предположить, что меня не видно и на пленке.

— Блин! — завопила я, подпрыгнув, — это были вы! Точно, вы, теперь я вспомнила! Думаю, где же я вас видела! В гробу! Что вы там делали? Между прочим, на кровати спать куда удобнее.