На всякий случай позвонил на Васькину дачу — вдруг газета врет? К телефону долго никто не подходил. Потом трубку сняли. Я услышал незнакомый звонкий голос:

— Лейтенант Бойко слушает! Это вы, товарищ майор? — был слышен треск дерева, стук топоров и шум огня. — Горит, товарищ майор, полыхает… Народ, бля, люди, то есть, местные алкаши, значит, подожгли… И собак за хвосты подвесили… Смехота! И… — и связь оборвалась.

Сбылись предсказания Полховского: сгорела двенадцатикомнатная дача, а сам драматург на старости лет поступил в лесорубы на Соловках.

Надо было спасать верного друга Ваську.

Я бросился искать вход в сталинский кабинет. Я простукивал стены черенком кухонного ножа, отодвигал от стен диваны, шкафы и тумбочки, поднимал напольные ковры, но все было напрасно: входа не было. Слава с изумлением взирала на мои телодвижения.

Я вылетел на лестничную клетку и позвонил в соседнюю квартиру.

— Я ждал вас, — открывая дверь, важно произнес Берия, — у меня к вам дельце.

Мы прошли по коридору в кабинет, похожий на тот, какой я видел у Сталина прежде — с мрачной министерской мебелью первой половины двадцатого века.

Берия сел за стол и жестом указал мне на кресло.

— А где люди, которые здесь раньше жили? Это была, помнится, квартира стариков Блюменталей?.. — поинтересовался я.

— Кого? Блюменталей? Стариков Блюменталей? Не знаю… Наверно, переехали…

— На Соловки?..

— Очень может быть! И в этом повинны вы! Кто меня выгнал из дому? Не мог же я ночевать на улице? Еще вопросы есть?

— Есть! По какому праву…

— О, Господи! — поморщился Берия. — Только без воплей. Терпеть не могу, когда мужчина ведет себя, как баба…

— Освободите драматурга Бедросова!

— Не надо кричать… Освободить-то можно. Почему не освободить? Только и от вас потребуются определенные уступки…

— Выступить в печати?..

— Какая глупость! Это мы сделаем за вас…

— Тогда что же? Говорите!..

— Вы должны написать портрет Иосифа Виссарионовича Сталина. Вы — знаменитый на всю Европу художник, и это будет вашим вкладом в наше великое дело строительства коммунизма. И портрет, написанный вами с натуры, должен будет убедить всех, что наш вождь — это реальный человек, который вернулся к управлению страной в трудное для народа время.

— И вы освободите Бедросова?

— Немедленно!

— Так освобождайте!..

— Таким тоном со мной может разговаривать только один человек во всем государстве! И это не вы.

— Хорошо, я согласен.

— Так-то лучше… Какой вы все-таки трепетный, Андрей Андреевич! Добро бы этот Бедросов был действительно приличным драматургом… Засранец он, этот ваш Бедросов, вот что я вам скажу. Знали бы вы, что за книгу он написал! Вонючую книгу! Хорошо, что мы вернулись, а то, еще чего доброго, ее напечатали бы эти ваши говенные демократы… Сплошная порнография… Все про клозеты да про говно… про клозеты да про говно… читать не хочется… Пакостная книга! Я прочитал без интереса…

Берия поднял трубку и сердито прокричал в нее что-то по-грузински.