Упс… это я снова забылся и сильно забежал вперед. Prosit — это ведь гораздо более позднее и слегка видоизмененное латинское prodesse — что-то типа «для пользы», если в вольном переводе. Поэтому спешу пояснить ему:
— Прости, Аппий, это у меня с Испании осталось. Твое здоровье!
Выпиваем. Вино у легата хорошее, хоть и разбавленное. Но это и не удивительно — нынешние вина обладают настолько высоким содержанием алкоголя, что их повсеместно принято разбавлять водой. И хорошо еще, если она будет из родника или из акведука. Но гораздо опаснее, что для придания вину более сладкого вкуса, римляне выдерживают его в больших свинцовых резервуарах, а еще добавляют в него свинцовые брикеты или свинцовый порошок. Со временем на свинце образуется белесый налет, сладковатый на вкус.
Естественно, римляне даже не догадываются о его вредоносном воздействии на организм человека и понятия не имеют, что отравление свинцом — сатурнизм — зачастую вызывает анемию, желтуху или конвульсии, а в особо тяжелых случаях — отек мозга и смерть. Диагностировать сатурнизм на ранней стадии иногда можно, симптомы у него есть — например, так называемая «свинцовая кайма» на границе десен и зубов. Но вопрос в другом — как убедить и доказать опасность свинца? У римлян ведь не только с вином, но и со свинцовыми трубами аналогичная история. И с этим тоже надо что-то делать…
Закусываем… Большим разнообразием еды, кстати, стол легата похвалиться не может. Но для походного лагеря вполне неплохо. Мне, например, очень понравилась вяленая колбаса, которую римляне замачивают сначала в рассоле на месяц, а потом подвешивают в сухих прохладных пещерах для сушки. Удивительно, но по вкусу она напоминает ту, что я пробовал в прошлой жизни в Италии. Очень напоминает! Видимо не врали итальяшки — рецепт и, правда, почти не изменился за две тысячи лет. Сыр у легата тоже неплохой, уж не сравнить с тем «камнем», что по доброте душевной угощал меня Лонгин. А еще мне понравился закрытый пирог с начинкой из яиц и сыра — либум. Это даже скорее толстая лепешка, но только не из той муки грубого помола, что у солдат, а качеством значительно выше. Были на столе и маслины, и лук с зеленью, и даже отварная спаржа.
Ну, и конечно, вездесущий гарум — любимый соус римлян из перебродившей рыбной требухи, с резким вкусом и специфическим запахом. Вот к чему я точно никогда не смогу привыкнуть! А римляне чуть ли не все блюда поливают этим соусом и всё готовы в него макать. Они даже умудряются с его помощью ферментировать мясо для приготовления колбас. На удивленный вопрос Марона: почему я к нему не притрагиваюсь, отвечаю уклончиво — мол, в Испании гарум как-то не принят. Не привык. Поди проверь. Я теперь вообще, как что — сразу валю все на свое трудное детство, проведенное в далекой и дикой Испании. Что взять с провинциала?
— Слушай, Марк… — заводит разговор легат под жареную баранину — а как ты смотришь на то, чтобы перейти под командование примпила Лонгина в его центурию? Вы вроде с ним в хороших отношениях? Я, конечно, мог бы перевести тебя к нему, и не спрашивая, но…
Ну, «не спрашивая» — это ты, брат Аппий загнул, конечно. Не в том я теперь положении, чтобы двигать меня по шахматной доске, как какую-то простую пешку, да еще и без моего согласия.
Я делаю вид, что сильно удивлен и слегка «задумываюсь». Но собственно это следовало ожидать. Я, если честно, и сам уже подумывал о том, чтобы как-то культурно попроситься в центурию Лонгина или Фламия. Эти две центурии мне уже стали намного роднее, чем моя собственная. А с занудой Петронием я так до конца и не нашел общего языка — раздражает его мой непонятный статус и моя дружба с другими офицерами. Как и мои непонятные отношения с высоким начальством. Не укладываюсь я в его простые и четкие представления об армейской иерархии. |