Изменить размер шрифта - +
По сравнению с ним обычные сатиры в храме Дионисия выглядели милейшими существами

— Прими нашу жертву во славу свою!

Волхв повернулся к Гаю и тоном, не терпящим возражений, приказал

— А сейчас перережь горло младенцу своим кинжалом. Ну, же — не медли! Не заставляй Повелителя ждать!

Дальше Гай словно со стороны увидел, как сам поднялся с колен, послушно достал кинжал из ножен на поясе, и одним слитным движением рассек тонкую шею ребенка, обрывая этим его несчастную короткую жизнь.

А потом застыл мраморным истуканом, равнодушно наблюдая, как Симон, бормоча заклинания, наносит знаки на его лицо и ладони еще теплой детской кровью. Все сейчас казалось Гаю зыбким сном, все как будто происходило не с ним, а с кем-то другим, а он лишь был зрителем и смотрел на это со стороны…

Очнулся он уже в кресле у стола в соседней комнате — оттого, что в нос ему ударил резкий запах. Открыл глаза и непонимающе обвел взглядом комнату, пытаясь вспомнить, как сюда попал. Вспомнил. И тут же поднес к лицу свои руки, ища на них следы крови. Потом недоверчиво потрогал щеки — они были чистыми и как будто немного влажными. То ли от духоты и пота, то ли от мокрого полотенца, которым карлик протер его лицо. Сам Пифон стоял сейчас у очага, помешивая вонючее варево в котле. Гая передернуло, стоило ему представить, что именно могло там вариться.

— Где Симон? — хриплым голосом спросил он у раба

— Господин просил вас немного подождать, он сейчас подойдет — карлик нелепо поклонился Гаю и продолжил орудовать черпаком.

Скрип отъезжающей в сторону потайной двери заставил вздрогнуть глубоко задумавшегося Гая. Он в тот момент безуспешно пытался понять, что же произошло на самом деле, а что было всего лишь плодом его затуманенного сознания. Даже вытащил кинжал из ножен, чтобы рассмотреть его — но тот был абсолютно чистым.

— Высокородный Гай, возрадуйся! — волхв тяжело опустился в свое кресло, и устало улыбнулся гостю — Будущее твое безоблачно на ближайшие десять лет. Думаю, скоро Тиберий приблизит тебя, а потом и вовсе сделает наследником. Но позволь предостеречь тебя. Покровительство могущественного божества бесценно, только и сам ты должен проявлять осмотрительность — не давать подозрений Сеяну, и не раздражать Тиберия, когда он призовет к себе на Капри. У старика тяжелый нрав и вынести общение с ним будет очень нелегко. Но тебе придется все вытерпеть, чтобы стать его преемником. Ты готов ждать и терпеть несколько лет?

— Готов. Выбора у меня нет.

— Это речь не юноши, но мужа. Прощай Гай. В ближайшее время я тебе не понадоблюсь, но ты знаешь, как меня найти, если в том возникнет нужда.

— Прощай, Симон. Вот плата — на стол лег тяжелый кожаный кошель с золотом.

Юноша, покачнувшись, встал с кресла, накинул на плечи плащ и закрыл лицо платком. Коротко кивнул волхву и направился следом за карликом, смешно перебирающим короткими ногами и переваливающимся с боку на бок, как гусак. На пороге дома Пифон снова поклонился гостю и закрыл дверь. Лишь тогда Гай выдохнул и, задрав голову, посмотрел вверх на светлеющее небо. Время, проведенное у волхва, пролетело, как одно мгновенье — вот уже и утро…

Вздохнув, по привычке коснулся амулета на груди, и вспомнил, что оставил его на столе у волхва. Хотел уже вернуться, но потом махнул рукой и решительно зашагал прочь. Симон прав — с покровительством такого могущественного божества амулеты теряют всякую ценность. Что это было за древнее божество, Гай не хотел даже думать. Имени его волхв не назвал, а сам он был не в том состоянии, чтобы задавать вопросы. Симон произнес слово «каббала», но это скорее было названием тайного учения, но никак уж не именем. Повелитель — вот имя, подходящее для этого могущественного создания, и именно так следует его называть про себя.

Быстрый переход