Крикнул Лонгину, чтобы его солдаты не дали затоптать «жен-мироносиц», по пути отвесил подзатыльник орущему Фоме, сцепившимся в словесной перепалке с одним из левитов. Иаков тем временем уже сбил с ног другого первосвященника и начал его мутузить. Я попытался Словом остановить драку, но Света внутри меня не хватало, и поэтому ничего не вышло. Метнулся к Ковчегу, открыл его, но достать скрижаль не успел — толпа в одном месте прорвала оцепление и образовалась свалка, в которой легионеры начали щедро раздавать налево и направо удары рукоятями гладисов. Поднялся вой.

И тут тряхнуло так, что все повалились на землю. А следом раздался трубный глас от которого завибрировал не только воздух, но и все тело. Разом заложило уши и заныли зубы. На наших глазах выход из пещеры воссиял, и скала, в которой была вырублена гробница, снова задрожала. Концентрация Света все усиливалась и усиливалась — скоро на пещеру нельзя было смотреть. Люди заслоняли свои лица руками, стараясь укрыться от Света, и в страхе кричали, матери хватали вопящих детей на руки и спасаясь, ползли прочь. Левиты, цеплялись друг за друга, но запутавшись в длинных одеждах, снова валились на землю. Легионеры дружно припали на одно колено и опирались на щиты, пытаясь не упасть рядом с остальными.

На ногах удалось устоять лишь апостолам — их Свет как бы «обтекал». Петр пристально посмотрел на меня, призывая взглядом встать рядом, и я, с трудом поднявшись с колен, вышел вперед.

В голове торжественно зазвучало Слово. Оно звало в Вечность, возносило и очищало душу. Все мелодии, всех музыкальных гениев человечества словно слились в одну симфонию. И мне кажется, что ее слышали все — левиты, римляне, простые евреи…

Сияние, исходящее из пещеры, наконец ослабло, но не исчезло, а преобразилось — сквозь него проступили очертания мужской фигуры в длинном белоснежном хитоне. Она не шла, а «плыла» по воздуху, не касаясь земли, и Свет теперь исходил от нее.

— Учитель! — Петр вытер выступившие на глазах слезы и первым опустился на колени. Остальные апостолы последовали его примеру.

А я почему-то не смог сдвинуться с места, словно прирос к земле, так и остался стоять соляным столбом. От растерянности, наверное. Я жадно силился разглядеть черты лица Христа, но мне никак это не удавалось. Лицо Христа «плыло», и я лишь понимал, что вся Красота и Гармония мира воплотилась сейчас в этом человеке. И Боге. Красота эта заставляла мою душу трепетать восторгом, а Слово в моей голове взрываться новыми аккордами.

Христос подошел к апостолам, мягко улыбаясь, протянул руку к голове Петра, но так и не коснулся ее. От Его рук исходил такой концентрированный поток Света, что над головами каждого из апостолова на миг появились нимбы — так сильно было Его благословение.

Евреи и римляне застыли на коленях. Их глаза остекленели, губы пытались произнести слова молитвы, но изо рта не вырывалось ни звука. А я будто был «выключен» из этой сцены, наблюдая все со стороны. И потерял счет времени. Свет исходящий от Христа омывал мою израненную душу, и звал воссоединиться с ним, чтобы раствориться в Вечности. Но этому, увы, не суждено было сбыться…

Христос подошел к Ковчегу, провел руками над скрижалями, которые я так и не успел достать. Повинуясь Его воле, сломанная скрижаль поднялась в воздух. Вновь полыхнуло ослепительным светом, и она прямо на наших глазах срослась, а потом медленно поплыла в мою сторону. Иисус жестом призвал меня взять каменную доску. Вглядевшись, я увидел, что к прежним десяти заповедям добавилась еще одна. Но какая! «Бог есть любовь!»

— Deus amor est! — вслух повторил я, и слезы потекли по моим щекам от переполняющих душу чувств.

Свет исходящий от Христа стал усиливаться, Богочеловек поднял руки в прощальном благословении для всех, кто не отрываясь смотрел на него сейчас.