Друзья попрощались.

Не прошло и пяти минут после ухода раннего визитера, как раздался стук в дверь. В «люкс» вошел сам Джунковский. Соколов принял шинель, предложил:

— Завтрак, чай?

— Не до этого!

Джунковский в задумчивости немного походил по кабинету и резко повернулся к сыщику:

— Только что из Москвы срочная депеша. Похищен человек. И не какой-нибудь чистильщик обуви, а сам прокурор судебной палаты действительный статский советник Александров. Гнусная история! Почему похитили именно Александрова? На политических судебных процессах он порой напоминал не прокурора, но адвоката. Право, непонятно…

— Подробности известны?

— Только те, что найти человека не могут — ни живого, ни мертвого.

Помолчали. Джунковский возмущенно продолжил:

— Прежде убивали, становясь в героические позы, на улицах, на глазах сотен людей. Теперь похищать начали.

— С какой целью?

— Сам мечтаю узнать. Во времена молодого Толстого и Шамиля в горах чеченцы воровали русских офицеров с корыстной целью — выкуп просили. Тут, понимаю, нечто другое.

Джунковский остановился возле Соколова, глядя ему в глаза снизу вверх:

— Граф, поезжайте в Москву. Будем поддерживать связь через нарочного — каждый день он станет курсировать между Москвой и Петербургом. Я назначаю вас старшим по расследованию этого преступления. Нет, это не штучки уголовников. Чует мое сердце, что-то страшное на нас надвигается. То-то все живут словно в угаре: шампанское, канкан, всеобщий разврат.

Опять лихорадочно побегал по кабинету, подскочил к звонку, нажал.

Тут же влетел коридорный.

Джунковский не успел открыть рта, как Соколов опередил:

— Беги в ресторацию, принеси водки и необходимые закуски! Живо!

Уже откуда-то из коридора, замирая, донесся ответ:

— Слушаюсь…

Слуги были вымуштрованы великолепно. Желание постояльца воспринималось как приказ Цезаря черным рабам.

Кажется невероятным, но не прошло и трех минут, как с первого на четвертый этаж успели подняться услужающие. Постучав, в «люкс» степенно вплыл метрдотель. Его сопровождал лакей с горкой разнообразных тарелок. Сдерживая от быстрой ходьбы дыхание, прошли в столовую, накрыли принесенной скатертью стол и разложили серебряные приборы.

И тут же на пороге выросли трое официантов с подносами. Стол сразу же украсился запотелыми графинчиками с разнообразными водками, водрузили блюдо с раскрытыми на ледяных изумрудинах устрицами, шел пар от горячей картошки, в селедочнице лежал оформленный луком и зеленью малосольный залом, соблазнительной горкой возвышалась на тарелке масленистая глыба паюсной икры, появилась нежно-розовая малосольная семга…

Метрдотель налил в рюмки водку и застыл у стены.

— Братец, можешь идти, — Джунковский сделал движение пальцами. — Горячие закуски через полчаса.

…Застолье длилось уже часа два. Обильный завтрак, хоть и медленно, двигался к завершению. Два государственных мужа тщательно и с фантазией продумали первые шаги по распутыванию дела о похищении прокурора.

Когда все тонкости этого странного и малопонятного дела были обсуждены, Соколов, упершись взглядом в Джунковского, огорошил его:

— Сегодня-завтра к вам, Владимир Федорович, пожалует Гарнич-Гарницкий.

Высокий гость удивленно поднял брови:

— Что-то приключилось?

— Да, история такая, что никакому Пинкертону не снилась.