— Вот, высморкайся, — предложила Синтия, извлекая платок словно ниоткуда, и я послушалась.

4

— Флавия, Флавия, Флавия, — повторил инспектор Хьюитт.

Он отправил Грейвса и Вулмера осмотреть Торнфильд-Чейз, но решил сначала допросить меня лично, перед тем как отправиться следом за ними.

Разумный выбор, подумала я, и мне это льстит.

Под струями декабрьского дождя окутанный аурой старости и книг дом викария выглядел особенно мокрым и унылым — идеальный антураж для нашей встречи. Темно, и все углы просто источают запах тайн и историй, которые когда-то здесь рассказывались.

Синтия, как всегда деликатная, скрылась в самом дальнем углу дома, предоставив нам с инспектором возможность поговорить наедине.

— Ты прикасалась к чему-нибудь?

Его первый вопрос мне не понравился.

— Разумеется, нет, инспектор. Я же все понимаю.

— М-м-м, — протянул он, не подтверждая и не опровергая мои слова.

Поскольку Синтия уже объяснила, что это она отправила меня с поручением, нам оставалось только обсудить место преступления.

— Ты что-то видела, когда ехала в Торнфильд-Чейз или возвращалась оттуда?

Я рассказала о дернувшейся занавеске. Честность — лучшая стратегия, в том случае если любопытная Варвара, живущая по соседству, уже донесла обо всем инспектору.

— И все? — допытывался он, проверяя мою наблюдательность.

— Нет, никого, инспектор. Только когда я вернулась в Бишоп-Лейси. Мистер Стокер чинил подоконник в «Тринадцати селезнях».

— Гм-м, — промычал он, потирая подбородок. — Странно, в такое время суток? Проехать всю дорогу до Торнфильд-Чейза и обратно и не заметить ни единой живой души?

Я тоже могу играть в эту игру.

Я пожала плечами. Вряд ли я могу отвечать за географическое распределение всего населения Великобритании в определенное время суток в один дождливый день.

— Я просто думаю вслух, — сказал он после нервирующей паузы. — Как ты полагаешь, сколько времени он уже мертв?

— Недолго, — тут же ответила я.

— Как ты определила?

Слишком поздно. Я угодила в его ловушку.

— Изменения цвета кожного покрова. Кажется, это называется гипостаз посмертный.

На самом деле я прекрасно знала, как это называется, но не хотела слишком рано демонстрировать свое интеллектуальное превосходство.

— Отлично! — сказал инспектор Хьюитт, и я слегка раздулась от гордости. — В котором часу это было?

— Кухонные часы показывали три минуты одиннадцатого, — ответила я.

— Благодарю тебя, Флавия, — сказал он. — Это очень полезно. Я надеялся, что ты что-то заметишь.

В комнате стало теплее или это организм играет со мной шутки? Я стремительно краснела и ничего не могла с собой поделать.

Я сделала вид, что закашлялась, но, кажется, слишком поздно.

— Это потому что он висел вверх ногами, — добавила я, стремясь быть полезной. — Имею в виду гипостаз посмертный. Он был бы более выражен…

— Благодарю, — перебил меня инспектор. — Но, прошу тебя, больше ничего не говори. Я еще не был на месте преступления и хотел бы получить первые впечатления самостоятельно.

Я решила, что это ложь или, по меньшей мере, уклончивость. Труп либо висит вверх ногами, либо нет — без разницы, увидишь это собственными глазами или услышишь от кого-нибудь. Но если это ложь, она из тех, что я ценю: я бы сама использовала такой же предлог.

Инспектор захлопнул записную книжку и встал.