Мартиков взял еще кирпич, на этот раз целый с ровными гранями, и, не роняя с лица дикой улыбки, пошел к распростертым на земле грабителям. Бывший здоровяк с лицом, выражающим целый спектр мучений, упал на колени, прижимая к себе активно брызжущую кровью, руку.

— Пойма-а-ал вас, — пропел Мартиков.

Гопники поняли, что их земной путь окончится здесь, и им размозжат головы прямо в этой арке. Забыв про боль, они поспешно поднялись и поковыляли прочь с наиболее возможной скоростью. Заморенный при этом сгибался в три погибели и тонко вскрикивал. Бывший старший экономист побежал за ними, потом остановился и, широко замахнувшись, метнул кирпич вслед. Меткость его не оставила — рубленых форм снаряд влетел ниже спины высокому, заставив его болезненно закричать.

Налетчики пересекли двор и скрылись в противоположной арке. Мартиков улыбался — теперь победно. Там, за этой улыбкой, по-прежнему бушевал черный шторм, но теперь он поддавался контролю. Может только чуть-чуть выплескивался из глаз.

Оставленный битой шпаной ножик приглашающе поблескивал. Павел Константинович поднял его и с ухмылкой повертел лезвием, любуясь бликами угасающего дневного света на гладкой поверхности. Потом медленно сложил его и сунул во внутренний карман плаща.

У бывшего старшего экономиста было полно неотложных дел, которые необходимо решить как можно скорее. Вот, например, дома нелюбимая жена ждет разъяснений о такой поздней задержке на работе. Что ж, она их получит. А следом их получат дебильные, но настойчивые братья близнецы Долг со Сроком.

Улыбка Мартикова слегка увяла и сделалась блаженно-безмятежной. Сквозь сгущающиеся дождливые сумерки он направился к верно ждущему его родному дому.

4

Это был полный провал их затеи, а значит и полный провал попытки найти хоть какие-то деньги. Провал глубиной с Колодец Смерти, что расположен в джунглях амазонки. Больше того, всей сегодняшней охоте пришел логический конец, потому что охотники были тяжело ранены взбесившейся без сомнения дичью.

Евгений Малахов и Николай Васютко, которому еще в раннем детстве дали кличку Пиночет, за то, что любил мучить ни в чем не повинных кошек и собачек, как два партизана пробирались домой, заблаговременно обходя любой намек на милицейские патрули. Вид у героев-налетчиков был непрезентабельный и бомжеватый после того, как кирпичи старшего экономиста уронили их на грязную, и вымокшую от затяжного дождя землю.

Особенно досталось Пиночету — он так и не смог разогнуться и шел, ухватившись руками за живот, цедя под нос матерные ругательства и не реагируя на смущенно-участливые вопросы напарника.

— Ну че ты Коль? — спрашивал Малахов, откликавшийся еще на кличку Стрый (остаток прозвища Шустрый, которое сейчас явно не соответствовало действительности), — А? Сильно болит? Может нам в травму сходить?

Пиночет остановился. Он и в выпрямленном состоянии был на голову ниже Стрыя, а сейчас и вовсе стал похож на пораженного сколиозом гнома. Он исподлобья посмотрел на напарника, и злобно скривился, отчего лицо его, и без того непривлекательное, приобрело совершенно дегенеративный вид.

— В травму? — пролаял он — Ты что, козел, несешь? Ты, чтоб нас замели, хочешь, да? А может, думаешь, что тебе там морфик вколят, полетаешь?

Стрый смущенно молчал. Рука у него болела адски, и, судя по всему, обещала назавтра разболеться еще больше. Пальцы опухли, скрючились и сцепились между собой, как щупальца какого-то осьминога.

Оба напарника давно и плотно сидели на морфине, иногда перемежая его другими сильнодействующими веществами. Именно жажда этого прозрачного вещества, дарующего сны и отдохновение, погнала их на вечернюю охоту, в этот раз, и в раз прошлый, и, наверное, завтра все же придется опять пойти. Потому что кирпич под ребра — это далеко не самое страшное, что может случиться с человеком.