– Кто ты?

– Евнух.

– Почему бы не сказать о письме самому, если ты такой храбрый?

– Я не храбрый, мне просто терять нечего.

– Почему бы просто не убить Ибрагим-пашу, например, на войне?

– Для меня он недоступен. Вы можете не использовать эти письма, но, если они вам понадобятся, я всегда предоставлю.

– А… если я тебя выдам?

– Кому? К тому же я немой.

– Ты?!

Приглядевшись, Роксолана с ужасом увидела, что губы евнуха действительно не шевелятся. Как ему удается разговаривать, не разжимая губ?! Конечно, не так хорошо понятно, но ведь понятно.

– Забери.

Евнух склонил голову, выражая послушание.

Вернулась Гюль, удивилась, застав хозяйку столь взволнованной:

– Что случилось, госпожа?

– Что-то мне тревожно, не случилось ли чего в Венгрии?

– Вы просто замерзли, давайте вернемся во дворец. В тепле вы согреетесь, и дурные мысли уйдут сами собой.

Нет, мысли, конечно, не ушли. И с изменщика Ибрагима перекинулись на Сулеймана. А что, если и ему кто-то так же пишет о любви, кроме нее самой? Кого-то он называет Любимой и Душой? У мужчин воля, женщины должны сидеть взаперти гаремов, даже эта Мухсине вынуждена ждать и страдать, тосковать без возможности поехать следом…

А Хатидже? Она же искренне любит Ибрагима, после смерти первого малыша чуть с ума не сошла, жалея, что потеряла ребенка. Инш Аллах, второй родился здоровым. Что будет, если она узнает? Это разобьет Хатидже сердце. А что скажет Сулейман?

Вот в чем расчет тех, кто передал письмо ей: они надеются ее руками поссорить султана со своим визирем. Да, она ненавидит Ибрагима, но не настолько, чтобы убивать таким известием Хатидже. Первый ее муж был безнадежно болен и не смог подарить сестре Повелителя ребенка. Второй молод, силен, красив, умен… у Ибрагим-паши есть все, похоже, кроме совести. Зачем жениться на Хатидже, если не любил, только потому, что она сестра султана? Сказал бы Повелителю честно, Сулейман способен все понять. А он вот так: за спиной, подло и жестоко.

Роксолане было искренне жаль Хатидже, она пыталась представить себя на ее месте и понимала, что сердце изошло бы кровью. Но она сама не имела права ревновать, только страдала молча, а Хатидже? Султанской сестре позволено любить и требовать любви от супруга.

У Роксоланы сложились странные отношения с Хатидже. Когда она, дрожа от ужаса, едва живая, появилась в Летнем дворце, сбежав от янычар из их дома на Ипподроме, Роксолана всей душой приняла беглянку, помогла, чем смогла. Не ее вина, что ребенок не выжил, слишком слаба была Хатидже и слишком много перенесла.

Там, в Летнем дворце, Хатидже, казалось, прониклась к Хасеки симпатией, они почти подружились. Но вернулись в Стамбул, в гарем, и пока приводили в порядок разграбленный и обесчещенный дворец Ибрагим-паши и Хатидже Султан, сама сестра султана жила в гареме. Кто на нее так повлиял, почему приязнь быстро сменилась неприязнью? Гадать не стоило – валиде, свою мать Хатидже слушает во всем.

Чем дольше думала, тем сильнее проявлялось желание рассказать Хатидже о ее муже. Жалость сменялась злостью.

И все-таки Роксолана ничего не сделала бы, не столкнись на следующий день с Хатидже Султан в гареме, вернее, у валиде. Гонец привез письма от Повелителя, в том числе и для Хасеки, валиде позвала ненавистную женщину к себе. Конечно, можно бы передать с кизляр-агой, но Хафса решила продемонстрировать свою добрую волю.

Сначала разговор протекал вполне мирно, валиде порадовалась, что поход скоро закончится, значит, они увидят своих мужчин-победителей.

Позже женщины не могли вспомнить, кто упомянул о босоногом детстве Хуррем, но смысл был ясен – три принцессы и одна простолюдинка.