Если честно, то мысли Ибрагима куда больше были заняты другой женщиной и рожденным ею ребенком. Его ждали там, куда так рвалось его сердце. Но Ибрагим понимал, что нельзя сразу спешить в дом к Мухсине, сначала нужно показать свою любовь Хатидже, законной супруге.

– Вы уже были в доме своего отца, Ибрагим-паша?

Он усмехнулся, вот в чем дело – она считает, что он задержался, потому что ездил к отцу, а потому сердится? Ничего, это легко развеять, Ибрагим еще не бывал там, а потому не лгал, когда ответил:

– Нет, еще не бывал. Поеду завтра.

– Думаю, не стоит. Кто такая Мухсине?

Ибрагим побледнел, неужели Хатидже о чем-то услышала? Хотел что-то ответить, но не успел, да и просто не знал, что именно. Хатидже протягивала ему два письма.

Не стоило объяснять, что это за письма, Ибрагим все понял, он нахмурился:

– Госпожа, я все объясню…

– Интересно, как и что именно? То, что вы столько времени изменяли мне? Что та женщина родила вам сына? Что вы можете объяснить?

Она хотела бы еще многое сказать: что она всей душой любила, готова была дарить все, что у нее есть, что, если он не любил, честней было бы сказать об этом сразу, а не привозить любовницу в дом отца, что…

Но понимала, что не выдержит и расплачется, а показывать свою слабость не хотелось, ей еще предстояло сообщить мужу несколько новостей. К счастью, он заговорил сам:

– Вы разведетесь со мной?

– Вас беспокоит только это, потому что может погубить вашу карьеру? Нет, не разведусь, хотя мне тяжело далось такое решение. Однако теперь мы будем просто рядом, потому что жить с вами как с мужем после вашей измены я не смогу.

Он опустил голову, но Хатидже успела уловить во взгляде радость. Развода не будет, значит, все поправимо. Нет, дорогой, ты еще не знаешь главного!

– Повелитель, конечно, узнает о вашей любовнице и вашем сыне. Да и для того, чтобы видеть дорогую вам Мухсине, не придется больше ездить в дом на окраине. Она служит у Хасеки.

– Что?!

– Да, со вчерашнего дня. Но если только я узнаю, что вы хотя бы глазом повели в ее сторону, она будет зашита в кожаный мешок. Отныне вы вообще не будете иметь женщин!

Ибрагим стоял уничтоженный. Такую месть могла придумать только женщина, мужчине бы такое и в голову не пришло. Хатидже явно давала понять, что отказывает ему в своей близости, а иметь любовницу после того, что произошло, действительно невозможно.

Но оставался еще один вопрос:

– А… где сын?

– Его отдали в хорошую семью, но вы никогда не узнаете, в какую. Вы уничтожили меня, Ибрагим-паша, превратили мою жизнь в ад, я сделаю это же с вашей. Просто измену я бы простила, но такую… «Госпожа-Совершенство-Хатун» теперь испытывает на себе характер нашей Хуррем. И поделом ей.

Хатидже вышла из комнаты, швырнув Ибрагиму в лицо письма. Он стоял опустошенный, оглушенный, потерянный. Победитель, который одолел венгров, но проиграл женщине. Недаром отец твердил, что от женщин одни беды…

Тихая и мягкая Хатидже действительно поступила жестко, если не сказать жестоко, но она чувствовала, что имеет на это право. Убей она женщину, никто бы против не сказал и слова. Рабыня, посмевшая покуситься на собственность госпожи, заслуживала кожаный мешок и воды Босфора, Хатидже рассудила иначе. Хуррем с ее замашками доведет Мухсине до сумасшествия куда быстрее, чем бешеная кошка в кожаном мешке.

Но в этом была еще одна хитрость: взаимная ненависть Хуррем и Ибрагима хорошо известна, получить в свое распоряжение женщину, которую боготворил визирь, для Хуррем подарок, которым она обязательно воспользуется. Мухсине можно было бы посочувствовать, если бы она не была любовницей мужа…

А еще сын.