— Вы так и не сказали почему, — пробормотал он.

Мако остановился и обернулся назад, туда, где во мраке полыхали отблески от костра, откуда слабо доносился гомон голосов и веселый хохот.

— Прислушайтесь, — мягко сказал он. — Они счастливы, они веселятся. Они поют, и пляшут, и пьют, — почему? Потому что празднуют будущую свадьбу Ленни Сварца и мисс Ричардсон? Да, и поэтому тоже. Но еще больше потому, что этот праздник на короткий час освобождает их от самих себя, потому, что он дает им возможность помечтать и забыться. Таков человек. Он всегда найдет повод для радости. Разве это не поразительно, друг мой?

— Да, — нетерпеливо сказал Исаак. — Но как же насчет Сварца?

После долгого молчания Мако проговорил:

— Да. Насчет Сварца. У американского поэта, Каунти Каллена, есть одно стихотворение. Оно как будто написано про них. Слушайте:

— Тут говорится о двух мальчиках, но то же самое можно сказать о Ленни Сварце и этой девушке, Сари Вильер. — Он тихо засмеялся. — Поэты умеют лучше объяснять происходящее, чем политики. Их истины вечны. Но вернемся к вопросу, который вы мне задали. Вы хотите знать, почему я так легко согласился. Я вам отвечу. Вы рассуждаете так: «Если они будут любить друг друга, это кончится плохо. Поэтому надо, чтобы они перестали любить». Вы хотите поднять руки к небу и приказать молнии: «Не смей сверкать, а то ты, чего доброго, сожжешь этот дом!» Вы хотите протянуть руку и повелевать грому! Можете вы это сделать, друг мой? — Голос его гневно зазвенел. — Вы говорите, зачем я так легко согласился. А вы скажите, чем вы можете заградить тропу грома?

— Но ведь последствия будут ужасные!.. Школу придется закрыть. Мало ли что еще может произойти!

— Да, мой друг, последствия будут очень плохие, и школу, возможно, придется закрыть. Но все это кому-то послужит уроком. И кто-то сделает надлежащие выводы. Гроза освежает и увлажняет землю, она валит сухостой, все старое и отмершее.

После грозы хорошо сажать и сеять, и выращивать новый маис, и пестовать новые молодые деревья. И как с землей, так и с сознанием людей…

После того как Исаак и Мако ушли, Ленни и Селия долго сидели молча. Одна мысль встала перед Селией с непреложной ясностью: это конец. Она только что видела это собственными глазами. Возле нее сидел совсем новый Ленни. Какой-то чужой, незнакомый человек. У него было лицо прежнего Ленни, и прежние жесты, и прежний голос. Но при всем том это был чужой человек, с которым она не знала, как разговаривать.

«Так лучше же кончить сразу, — сказала она себе. — Незачем еще мучиться. Отрезать одним ударом ножа, раз и навсегда. Оттяжки ничему не помогут». Но это больно. Это очень больно. Воспоминания о прошлых днях, прожитых вместе, об утрах, и ночах, и вечерах, наполненных радостью и смехом, о долгих прогулках рука с рукой, о мирном отдыхе друг подле друга, о танцах, об общих развлечениях и общих друзьях — все эти воспоминания цепко держали ее за сердце. Прошлое не отбросишь, как вырванный зуб. Память, словно жонглер, играет сердцем человека. Но все равно, надо кончать, и раз так, надо это сделать скорее, чтобы поменьше мучиться. Так подсказывает здравый смысл.

— Который час, Ленни?

Он посмотрел на часы.

— Половина девятого.

— Как ты думаешь, я поспею на станцию к девяти? В девять проходит поезд, и я хотела бы с ним уехать. Это, я думаю, будет самое правильное.

— Почему непременно сегодня?

— Чем скорей, тем лучше. Можно успеть?

— Если сейчас же выйти и бежать всю дорогу.

— Все равно, я должна уехать.