— Правильно — по отношению к кому?

— К моему ребенку.

— Значит, ваше решение не имело никакого отношения к вашим собственным интересам и эмоциям?

— Отчасти имело, — призналась Скайлер. — Я собиралась продолжить учебу и не знала, как совместить ее с уходом за ребенком. — Эти слова тоже были продуманы и отрепетированы. Верна полагала, что Скайлер лучше произнести их самой, не позволив адвокату Элли назвать ее эгоистичной и бесчувственной девчонкой.

— А теперь?

— Я по-прежнему хочу учиться, но не сейчас. А когда начнутся занятия, я смогу сама распоряжаться своим временем, чтобы как можно чаще бывать с Элизой. — Скайлер ощущала на себе взгляд Элли, но не смела смотреть в ее сторону.

«Прости меня, — безмолвно молила она. — Я не хотела причинить тебе боль».

Верна подошла к Скайлер и, заслонив Элли, заговорила негромко, но твердо, голосом снисходительной матери:

— Посмотрим, правильно ли я поняла вас. По множеству причин вы решили отдать своего ребенка на удочерение, а потом вдруг совершили поворот на сто восемьдесят градусов и пожелали вернуть его. Скайлер, не объясните ли нам, чем вызвана столь внезапная смена решения?

— Если честно, я не знала, от чего отказываюсь. — Да, эти слова были отрепетированы, но не эмоции, пронизывающие их, и не слезы, наполнившие глаза Скайлер. — Увидев малышку, я все поняла. Сердцем и душой. Но роды были трудными… я измучилась… и потом, делу уже был дан ход. Только через несколько недель я разобралась во всем.

— И что же вы поняли, Скайлер?

— Что умру, если ее не будет рядом. — Слеза скатилась по щеке Скайлер, а потом вся комната поплыла перед ее глазами.

— Спасибо, Скайлер, — мягко проговорила Верна. — У меня все.

Но Скайлер знала, что ее страдания еще не кончены. Наступала очередь Леона Кесслера проводить перекрестный допрос, и хотя Скайлер подготовилась к нему и все обдумала, ее вдруг прошиб холодный пот.

Верна советовала ей отвечать коротко и прямо, но Скайлер сразу догадалась, что крупный мужчина, приближающийся к ней, не удовлетворится односложными ответами. Его карие глаза задорно блестели.

— Мисс Саттон, — добродушно начал он, — возможно, все дело в моей несообразительности, но похоже, я чего-то не понимаю. Вы изменили свое решение, и это прекрасно, но на всем протяжении беременности вы ни разу не дали моей клиентке повода опасаться этого. Чем вы объясните это?

— Почти все время я сдерживала чувства, — ответила Скайлер. — Мне было легче жить как в трансе.

— И часто вы таким образом обуздываете свои чувства?

— Послушать вас, так я… — Поймав предостерегающий взгляд Верны, Скайлер осеклась. — Нет, не часто. Для меня это исключение, а не правило.

— Но в данном случае вы не испытывали никаких чувств. Нет, прошу прощения, вы пребывали в трансе. — Леон побарабанил пальцами по животу. — Мисс Саттон, со сколькими супружескими парами вы побеседовали, прежде чем остановились на моей клиентке?

— С шестью.

— И все-таки выбрали доктора Найтингейл, хотя она и призналась, что у нее временные нелады с мужем?

— Я… сразу почувствовала расположение к ней.

— Хотя ее ситуация была далека от идеала?

— Да.

— А какие чувства вы испытываете к доктору Найтингейл сейчас?

Помедлив, Скайлер ответила:

— Убеждена, она стала бы превосходной матерью, но дело не в этом.