Говорили о пустяках, о том, что хорошо бы во всех парках поставить статуи из белого мрамора, о том, что задерживается строительство нового спортивного зала, о том, что весна в этом году будет, наверное, ранняя.

Потом долго бродили по городу, молчали и не замечали, что молчат. На крыше «Гастронома» играла огнями световая реклама «Граждане, соблюдайте правила уличного движения».

— Сколько денег убухали, — сказал Валентин.

В большом окне магазина была изображена пухлая девица с мечтательными глазами, предлагавшая пить «Советское шампанское».

Потом читали подряд все объявления на досках «Рекламбюро». В одном из окраинных клубов шел тот самый кинофильм, который они смотрели когда-то в дождливый день их знакомства. Не договариваясь, поняли друг друга и побежали к трамвайной остановке.

Они вошли в зрительный зал, когда сеанс уже начался. Валентин настолько ясно вспомнил тот день, что ему даже послышался шум дождя.

Рука Ольги была холодной. Сначала она спокойно лежала в ладонях Валентина, затем пальцы чуть сжались.

И снова молчали, когда шли домой. Валентин думал: а что сдерживает его, что мешает признаться прямо, открыто, что мешает войти в ее комнату?

— Я тебя очень прошу, — сказала Ольга, словно поймав его мысли, — очень прошу… не спеши.

— Вот уж в чем меня нельзя обвинить, — Валентин добродушно улыбнулся, — так это в том, что спешу… Ты думай, Оля, а когда надумаешь, скажи мне… Все-таки здорово развита в нас эта вера в обязательное счастье, в счастье во что бы то ни стало. Бывает, что и не везет, и надежды одна за другой рушатся, и неприятности разные табуном нагрянут, и мысли темные в голову лезут, а попробуй скажи мне кто-нибудь, что у меня впереди счастья нет, — не поверю.

Домой Валентин пришел поздно. Видимо, у него было такое счастливое выражение лица, что хозяйка, приготовившаяся отчитать его, только сердито тряхнула связкой ключей и промолчала.

Включив чайник, он сел писать отцу.

Мать Валентин помнил плохо, умерла она, когда ему не исполнилось и семи лет. Была она веселая, певучая и — что его тогда особенно поражало — ловко колола дрова. Летом в субботние вечера во дворе часто устраивались своеобразные состязания, и она всегда побеждала даже мужчин.

Отец — военный инженер пропадал в командировках, домой приезжал ненадолго. Маленький Валентин ждал его не только потому, что любил, но и потому, что радовался за маму. Отец, куда бы он ни ездил, всегда привозил подарки. И какие это были подарки!

— Приехал я из дремучей тайги, — рассказывал бывало он, посадив на одно колено сына, а на другое — жену, — кругом тайга и ни одного магазина. Но подарки я привез. Вот сосновая шишка — интересная вещь. Шел я по тайге и думал, кем же будет мой сын — летчиком или не летчиком? И в тот самый момент, когда я подумал, что мой сын будет летчиком, эта шишка упала мне прямо на голову… А вот этот уголёк, — говорил он жене, — я поймал в котелке с чаем. Я соскучился по тебе и решил с горя выпить целый котелок. А в котелок попал уголёк. Его я и прихватил тебе на память. Учтите, что в магазинах вы таких подарков не купите ни за какие деньги.

В дни приезда отца Валентин самоотверженно ложился спать вовремя. Он только просил отца с матерью не закрывать дверь в его комнату, чтобы видеть их. И до сих пор Валентин помнил, как отец с матерью сидели на диване, что-то рассказывая друг другу, а он засыпал…

ГЛАВА ДЕСЯТАЯ

Исполнилось почти все, о чем недавно мечтал Олег. Он жил в незнакомом городе, в отдельном номере гостиницы, без мамашиного контроля. Но то, что издали казалось заманчивым, романтичным, вблизи выглядело иначе.