И теперь я обращаю ваше внимание на чрезвычайную слабость дела против моего благородного клиента с точки зрения мотива. Было решено считать, что причина ссоры между ними, не указанная герцогом Денверским в его свидетельских показаниях, была значительно серьезнее, составляя их личные мотивы. Это не было подтверждено никакими свидетельскими показаниями, за исключением такого экстраординарного свидетеля, как мистер Петтигру-Робинсон, который, кажется, выражает недовольство самим знакомством и преподносит пустяковый намек как вопрос значительной важности. Милорды видели поведение этого человека на свидетельском месте, и судите сами, следует ли считать его наблюдения весомыми. В то время как мы с нашей стороны были способны показать, что предполагаемая причина была хорошо обоснована фактами.

Итак, Кэткарт мчится в сад. В шуме дождя он рассеянно расхаживает, представляя свое будущее без любви, богатства и чести.

Тем временем открывается боковая дверь, кто-то, крадучись, спускается по ступенькам. Мы знаем теперь, кто это был — госпожа Петтигру-Робинсон не ошиблась, что она слышала скрип двери. Это — герцог Денверский.

Это так. Но с этого момента мы начинаем спорить с моим хорошо осведомленным другом, выступающим на стороне обвинения. Предполагается, что герцог, все обдумав, решает, что Кэткарт представляет опасность для общества, и лучше, если он будет мертв — или что оскорбление Денверского семейства может быть смыто только кровью. И нас призывают поверить, что герцог осторожно спускается вниз по лестнице в кабинет, достает свой револьвер из ящика стола, тайком бродит в ночных поисках Кэткарта и хладнокровно убивает его.

Милорды, действительно ли необходимо указывать на совершенную нелепость этого предложения? Какая причина могла быть у герцога Денверского для убийства, причем хладнокровного, у человека, чьего единственного слова достаточно, чтобы избавиться от Кэткарта раз и навсегда? Вас склоняли к тому, что ущерб показался гораздо большим герцогу, когда он размышлял о нем, — и достиг гигантских размеров. Исходя из этого предположения, милорды, я могу только сказать, что более неубедительного предлога для определения причины убийства и обвинения неповинного человека еще не было выдумано даже с помощью изобретательности со стороны защиты. Я не буду тратить впустую мое время и спорить об этом. Было также предложено, что у герцога имелась причина опасаться некоторых пагубных действий со стороны Кэткарта. По этому поводу, я думаю, мы уже приняли решение — это предположение, построенное на пустом месте, чтобы соответствовать той череде обстоятельств, которые мой сведущий друг не смог объяснить исходя из известных фактов. Само количество и разнообразие поводов, предложенных стороной обвинения, — доказательство того, что они сознают шаткость своего утверждения. Отчаянно они выдумывают любое объяснение, чтобы приукрасить этот неблагоразумный обвинительный акт.

И здесь я обращаю ваше внимание на самое важное свидетельское показание инспектора Паркера по поводу окна в кабинете. Он сказал вам, что окно было взломано снаружи, щеколду отогнули ножом. Если это был герцог Денверский, который находился в кабинете в 23.30, какая необходимость заставила его открывать окно таким способом? Он был уже внутри дома. К тому же мы обнаружили у Кэткарта в кармане нож и на его лезвии — царапины, которые могли появиться от выдавливания металлической щеколды. И, конечно, становится очевидным, что не герцог, а сам Кэткарт открыл окно при помощи ножа и прокрался, чтобы взять пистолет, не зная, что дверь в оранжерею была оставлена для него открытой.