— Ник здесь? — Грубый голос властно нарушил монотонный гомон разговоров.

Октавия заметила, как внезапно напрягся Руперт.

— Да, Моррис, я здесь. Что-нибудь есть для меня?

— Вроде бы нет.

Октавия посмотрела в сторону двери. Там в черном потрепанном плаще поверх рабочей одежды стоял крестьянского вида человек. На голове у него была соломенная шляпа, в руке он держал трубку из кукурузного стебля.

— Пинту самого лучшего, Бесси, — заревел вновь пришедший, переступая порог столовой. — И запиши на счет Лорда Ника.

Руперт подошел к Моррису и спокойно кивнул на дверь:

— Уходи.

— Но там чертовски холодно, — проворчал тот, принимая кружку с пивом. Покончив с пивом, он утер усы рваным рукавом. — Хотите знать, что я слышал в «Колоколе и книге»?

— Вон! — Голос Руперта прозвучал, как удар кнута. Чуть взглянув на Октавию, с нескрываемым интересом наблюдавшую разыгравшуюся перед ней сцену, Руперт резко вышел из столовой. Моррис поплелся за ним.

— Разрази меня гром, не приложу ума, откуда этот Моррис берет сведения. — Бен недоуменно пожал плечами. — Но он всегда что-нибудь приносит. Ник говорит, что он лучший осведомитель… Времени даром не теряет, каждый раз приносит что-нибудь жирненькое.

О чем это они рассуждают? Октавия тихонько сидела в своем углу, радуясь, что о ней забыли. Шум разговоров в баре нарастал. Какая информация может представлять интерес для Руперта?

Ее размышления были прерваны возвращением того, о ком она только что думала. Руперт выглядел озабоченным, лоб прорезала складка.

— Таб уверяет, что гостиная нагрелась, как горячий пирог, — обратился он к Октавии. — Пойдем?

Девушка поднялась и от радости, что можно наконец уйти из людной столовой, тут же позабыла таинственного Морриса.

— Ужин принесут через полчаса, — объявила из-за стойки Бесси, все так же не замечая Октавию. — Есть оленья нога в смородиновом соусе, нежнейший язык и миноги. Что подать?

— Если можно, все, — улыбнулся Руперт. — Мы оба — славные едоки. — Он подмигнул Октавии, и они вышли из зала.

— Бесси так неприветлива со всеми вашими гостями?

— Хотите верьте, хотите нет, дорогая, но здесь вы — моя единственная гостья. — Он разлил мадеру.

— Боже мой, какая честь! — Октавия приняла вино. — А я полагала, что вас осаждают толпы дамочек в надежде добиться благосклонности столь знаменитой персоны.

Руперт задумчиво посмотрел на нее поверх бокала:

— Мы снова идем не в ту сторону. Только что я порадовался, что между нами наступило согласие… И вот опять начинается. По крайней мере начинаете вы. Я теряюсь и не знаю, что делать.

— Не притворяйтесь безмозглым, сэр. — Октавия села в кресло у камина. — Вы прекрасно понимаете, откуда все идет: хотите, чтобы я вам подчинялась, а сами не желаете ничего говорить, даже намекнуть, в чем заключается ваш сумасшедший план. А может, мне не понравится дом на Довер-стрит. Вас ведь это нисколько не волнует!

Казалось, последняя фраза Октавии поставила Руперта в тупик:

— А какое значение имеет то, как выглядит дом? Это же временное жилище. Комнаты просторные, мебель сносная. Найдется место для вашего отца, — торопливо добавил он. — А по сравнению с тем, где он сейчас живет, любой переезд покажется ему значительным улучшением.

С этим Октавия не могла не согласиться, но тут же предприняла новую атаку:

— Вы считаете, что он не захочет присутствовать на свадьбе своей единственной дочери?

— Это, конечно, проблема, — кивнул Руперт, — но я уверен, мы ее как-нибудь решим.